Мертвый месяц - Лада Кутузова

– Заборы как оградки вокруг могил. Правда же? – Оля встала возле одного, явно рисуясь.

Даня залюбовался: до чего же она милая.

– А знаешь, почему дверцы в оградах всегда открыты? – спросила Оля и, не дождавшись ответа, сказала: – Чтобы душа могла гулять по кладбищу, не была привязана к захоронению. А вот ворота кладбищенские всегда запираются. Если они есть, конечно.

Она усмехнулась.

– И если они не заперты, что тогда? – Даня поддержал ее игривый тон.

– Тогда мертвые могут бродить, где им вздумается, – Оля остро посмотрела на него, и от этого взгляда Дане на миг сделалось не по себе.

Но настороженность вскоре исчезла, когда Оля взяла его за руку.

– Ты же замерзла, – он принялся растирать ее ладонь.

– Ничего подобного, – Оля отрицательно замотала головой, ее глаза смеялись. – Мне очень хорошо. И скоро будет еще лучше. Ты такой сладкий.

Она округлила губы, но, когда Даня склонился, чтобы поцеловать, оттолкнула его.

– Какой ты нетерпеливый, – хихикнула она.

Данино сердце чуть не пробило грудную клетку, он не ожидал от себя подобных эмоций.

Встречаться с девчонками Даня начал с пятнадцати лет. Тогда ему казалось важным доказать себе и окружающим, что он крутой парень – хотелось поставить галочку в обязательном перечне поступков настоящего мужчины. Первую любовь звали Варей, в ее честь он нарисовал на запотевшем окне сердечко. Затем Варя с ним рассталась, и Даня стал дружить с ее подругой Вероникой. Потом были Лиза и Настя. Дане не приходилось прилагать ни малейших усилий, чтобы познакомиться. Девчонки вешались к нему на грудь, как боевые медали. К концу одиннадцатого класса ему это надоело, пока он не столкнулся с Олей. И вот тут Даня пропал.

Оля не выказывала особой инициативы, но и не отталкивала, давая Дане возможность проявить себя. И он старался. Мотался на свидания в противоположный конец города, изучал модные книжные новинки, чтобы произвести впечатление. Даже стихи читал! Не свои – на это ума у Дани хватило, а современных поэтов – вкус у Дани был отличный, он всегда выбирал те, которые понравятся Оле. Так что дело у них постепенно шло на лад. А тут эта поездка, так вовремя подвернувшаяся.

Даня вспомнил. Они общались в общем чатике: он, Костя, Никита и Нина. Мол, неплохо было бы встретиться. Вроде об этом первой написала Нина. Ну да, ее институт находится у черта на куличках. Тут пока домой вернешься, сил ни на что не остается: только задания сделать и поспать немного. И одного дня выходных очень мало, Нина постоянно страдала, что времени ни на что не хватает.

Так вот, Нина предложила, и все неожиданно поддержали ее идею. Главное, что все сложилось удачно. Даня простыл в начале недели, и ему дали освобождение от занятий. На самые нужные он ходил – в Бауманке особо не закосишь, потом замучаешься догонять, но в субботу предметов первой необходимости не было. У остальных сложилось схожим образом, даже у Оли. И у Тины, которую Оля потащила с собой. Пазл потихоньку складывался. Он решил уточнить свою догадку.

– А у Тины что случилось? – спросил Даня. – Почему она в институт не поехала?

В Олиных глазах мелькнуло беспокойство. Она пожала плечами:

– Я ее не спрашивала.

Даня вернулся к воспоминаниям. Все стали обсуждать, как лучше отпраздновать Хэллоуин. Костя проронил, что вот бы где найти классное место, и Никите пришло в голову про Моркину гору, где находился дом его прабабки. Всем показалась прикольной идея поехать фиг знает куда. В место, где нет электричества, газа, воды и удобств. Мол, на целое приключение тянет. А дальше понеслось. Родители без оговорок согласились отпустить Даню, старшие сестры надавали кучу полезных советов – весь телефон оборвали. Сплошной зеленый свет. В общем, поездка состоялась. И Даня никак пока не мог понять: к добру или худу?

Оля обняла его:

– О чем мечтаешь?

– Ни о чем серьезном, – Даня щелкнул ее по носу. – Разве рядом с тобой можно думать о чем-то или ком-то другом? Ты мне этого не простишь.

Оля согласно кивнула.

– Давай зайдем в тот двор, – позвала она. – Там так загадочно.

Даня пригляделся: дом на отшибе деревни загадочным не казался. Скорее, пугающим. Во всем его облике проступало что-то нездоровое: выбитые стекла скалились осколками, пролом в чердаке казался входом в бездонный туннель. Чудилось, этот дом сожрал не одно поколение своих постояльцев и даже случайных гостей, залезших в него ради острых впечатлений.

– Что-то не хочется, – признался Даня. – Пошли лучше обратно.

Оля нахмурила брови.

– А мне хочется, – она даже топнула ногой. – Ты можешь это сделать ради меня?

Она вошла во двор, не оборачиваясь, и Даня собирался последовать за ней, но в мозгу прозвучал тревожный сигнал: с Олей что-то было не в порядке. Зачем она уводит его все дальше от ребят? Даня хотел отмахнуться от назойливого предупреждения, но смятенье нарастало.

– Оля, – спросил он, – хорошо же, что в твоем институте не учатся по субботам?

– Ну да, – она выглянула из калитки. – Специально такой выбрала.

Сигнал превратился в набат: Оля не пошла в вуз на коллоквиум, потому что ей зачли его автоматом. Только поэтому у нее выдался свободный день.

До Дани дошло: Оля играла с ним как матерая волчица с глупым влюбленным псом, ведя в подготовленную засаду, где того ожидала верная смерть.

– Ты не Оля, – догадался он.

Сказал и похолодел: неужели он попал в яблочко? Оля насмешливо усмехнулась. В свете мертвого месяца она начала меняться. Вместо Оли рядом с Даней находилась совсем другая девушка: выше и стройнее, чем его подружка. У этой были длинные светлые волосы и серо-зеленые глаза.

– Наконец-то, осенило, – произнесла она булькающим из-за дыры в груди голосом. —Только слишком поздно.

Даня огляделся: черные деревья, кресты, проржавевшие ограды… Он находился возле рубежа, отделявшего старое кладбище от прочего мира.

…Позади ухнула сова. Сувор оглянулся, и в это мгновение раздался дикий крик. Кричала Сим-Сим, она пыталась и никак не могла освободиться из тесного зажима Шевы. А тот раздался в плечах и прибавил в росте, будто супергерой одного из американских комиксов. Он оторвал Сим-Сима от земли и держал ее прямо перед собой. Сувор видел лишь спину Шевы, она покрылась буграми. Куртка порвалась, и сквозь прорехи торчала зеленая чешуйчатая кожа. Судя по перекошенным лицам Горгульи и Котеныша, изменения заметил не он один. Сувор попытался двинуться, но не смог.

Шева медленно склонил голову направо, затем налево, рассматривая Сим-Сима, а затем приблизил ее к себе. Сувор по-прежнему не мог разглядеть, что происходит. Но ноги Сим-Сима сначала забились, а потом безвольно поникли в воздухе. Шева отбросил ее от себя, как сломанную куклу. И тогда заорала Горгулья. Она дергалась из стороны в сторону, точно марионетка, ведомая неловким кукловодом, но тронуться с места так и не сумела. Шева схватил девушку вытянувшейся рукой и насадил на ближайший сук. Горгулья умерла не сразу. Она хватала воздух, как пойманная рыба, и вращала глазами. К ней бросился Челяба и попытался стянуть с ветки. Но Шева шагнул к нему и сломал шею одним движением, а после пнул голову, будто футбольный мяч. И тогда Сувора отпустило. Он рванул с места, словно перепуганный заяц».