Мертвый месяц - Лада Кутузова

– Плоть черного кота, – с раздражением произнес он. – Челяба, ты скоро?

Тот начал рыться в своем мешке, а потом прошел к Шеве и протянул пакет.

– Что это? – Шева достал оттуда клок шерсти.

– Ну так шерсть, – пояснил Челяба. – Выстриг у своего кота. Он у меня черно-белый.

– Плоть! – взорвался Шева. – Значит, лапа, хвост или тушка черного кота.

– Нет, – отрезал Челяба. Его лицо закаменело. – Я не живодер.

Шева вперился в него взглядом:

– Ты берега не попутал?! А если что пойдет не так? Ты соображаешь, чем мы рискуем?!

Челяба пожал плечами. Сувор отметил, что тот, похоже, тоже смотается из компании после сегодняшнего.

Шева пробормотал вполголоса что-то про дебилов, но раздувать скандал не стал. Он бросил шерсть на могилу и сказал:

– Кровь девственницы.

Сувор оживился: интересно, а кто у них девственница? Котеныш?! Ну это будет номер. Да и Горгулья не похожа на трепетную деву. И как будет происходить взятие крови? Воображение тут же подкинуло неприличные картинки. Ха, а Челяба не будет против, если девственницей окажется Горгулья? И тут вышел Сим-Сим. Сувор аж поперхнулся: Сим-Сим – девчонка! Вот уж не ожидал. Он все думал, что тот застрявший в созревании парень. А это она, оказывается. Мда-а, Шева и Сим-Сим перед всеми на могилке неизвестного… Лучше тогда отвернуться. К такому зрелищу он не готов.

Но обошлось. Сим-Сим протянула руку, и Шева сделал надрез на тыльной стороне ладони. Затем сжал кисть так, чтобы кровь стекла на могилу. Сувора передернуло: больно же. Как Сим-Сим терпит? И вот почему она отворяющая двери. А та стояла и улыбалась, будто наконец-то превратилась из Золушки в признанную красотку, и ее обнимает прекрасный принц.

Шева отпустил Сим-Сима и добавил:

– Земля с могилы самоубийцы.

Он вновь принялся шептать на незнакомом языке. Дождь, наконец, прекратился, из-за туч выглянул месяц: бледно-желтый, его света едва хватало, чтобы разглядеть окрестности. Но и то лучше, чем в темноте и под дождем. Интересно, долго ли еще Шева будет читать заклинание? Не пора ли сворачиваться? Что-то непохоже, что обряд удался. К тому же в любой момент могут появиться волки. У Сувора между лопаток закололо от мысли о них.

В тишине каждое слово, произнесенное Шевой, было отчетливо слышно. Чудилось, что они становятся зримыми и весомыми, обретают плоть и смысл. Гудение в ушах усилилось, будто Сувор находился на взлетающем самолете. И почему-то показалось, что он понимает, что говорит Шева: кровь, жертва, прими… Позади ухнула сова. Сувор оглянулся, и в это мгновение раздался дикий крик.

Тина подняла фонарик и включила его. Его мощность была намного больше, чем у ее телефона, поэтому смартфон Тина убрала в карман. Если ее предположения верны, то парочка слилась в страстном поцелуе, из ослабевших рук выпал фонарик, на который Оля и Даня не обратили никакого внимания, а потом они уединились во второй половине дома. Там, конечно, прохладно, но любовь, видимо, согревает не хуже батареи. Тина хмыкнула. Неожиданно от всегда сдержанной Оли, но по подруге было заметно, что она серьезно запала на этого красавчика. В общем, это их дело, благо восемнадцать лет есть каждому.

Тина уже хотела вернуться, как обратила внимание на тень возле своих ног. Сквозь небольшое отверстие в двери для кошки падал свет, и в нем было заметно очертание бумажного самолета. Тине нестерпимо захотелось достать самолет, но во сне Сашка строго-настрого велел ей не выходить из дома. А Сашке Тина верила, даже мертвому. Она просунула руку в дыру и попыталась нащупать самолет – не получилось. Тогда Тина отодвинула задвижку и вынула засов из петель.

Она слегка приоткрыла дверь и осмотрелась. Туман почти истаял, волки тоже куда-то убрались. Самолет лежал совсем рядом, прекрасно видимый в свете огромной луны. Тина сделала три шага и нагнулась, чтобы поднять его. В это время подул ветер, и самолет снесло в сторону. Пришлось идти за ним.

Ветер играл с Тиной, точно с кошкой: подпускал поближе, а потом, когда она собиралась схватить самолетик, дергал его в сторону. Тина понимала это, но ничего не могла с собой поделать: ей был необходим самолетик. Казалось, это Сашка передал привет из того мира, из которого не возвращаются. Наконец, она подобралась ближе и бросилась на самолетик всем телом, удерживая его словно живое существо. Он дернулся и замер.

Тина достала самолетик из-под себя и разгладила крылья. Сделанный из тетрадного листка в клеточку по знакомой схеме… Когда-то они с Сашкой устраивали соревнования: чей самолетик пролетит дальше? Обычно побеждал Сашка. Тинины же самолетики вечно то зарывались носом, то возвращались к ней бумерангом. Сашка пробовал объяснить, что нужно делать, но Тина слушала вполуха: строить самолеты – Сашкина задача. Она будет снимать о них фильмы. Стимпанк, первые пилоты и полеты… От этого захватывало дух.

Тина убрала самолетик за пазуху и направилась обратно. Неожиданно ее внимание привлек странный звук. Тина обогнула дом: в огороде какая-то девушка в свадебном платье копала землю. Она втыкала лопату, нажимая на нее ногой в изящной белой туфельке, и отбрасывала землю в сторону. Фату трепал ветер, поэтому лица девушки было не разглядеть.

– Ты помогать собираешься? – спросила Эльза, а это была она. – Для тебя, между прочим, стараюсь.

Она закурила. Курить Эльзе не разрешали из-за цирроза, но та плевала на запреты – это был своеобразный вызов болезни. Не многократно, не каждый день, но иногда Эльза затягивалась, несмотря на Тинины уговоры: мол, она абсолютно здорова.

– Ты бы хоть выпить захватила, – произнесла Эльза.

– Тебе нельзя, – привычно ответила Тина.

– Мне теперь все можно, – отрезала подруга.

– Я не пью, – Тина не знала, что сказать.

– Ну и дура, – Эльза сделала еще одну затяжку, а потом выплюнула сигарету. – Как же хреново. Я ж когда подыхала, хотела и не хотела, чтобы ты пришла. Прикинь, думала, что ты увидишь меня такой жалкой и страшной и разочаруешься. Будто ты парень. Финита ля комедия…

Эльза с усилием нажала на лопату.

– И матери говорить запретила. Веришь? До последнего надеялась, что выйду из больницы, а потом стало все равно.

Сейчас она была прежней Эльзой, а не той страшной восковой куклой, которая лежала в гробу. Яркая брюнетка с ассиметричной стрижкой и синими глазами холодного оттенка, отлично сочетающимися с фарфоровой кожей.

– Мои-то как там? – небрежно спросила Эльза.

– Развелись, – честно ответила Тина. – Отец выпивает.

Эльза на некоторое время прекратила копать.

– Выпивает он, а цирроз печени достался мне. Прикольно. Вот и не верь после этого, что дети не расплачиваются за грехи отцов.