Ты мне не сестра - Любовь Попова

Я не спал, почти не ел.

Все вспоминал, вспоминал, прокручивал. Дрочил несколько раз на дню, повторяя ее имя, как мантру. Потом кокс.

Бля, с каждой дозой она казалась все реальнее. Вот-вот руку протяни и коснешься нежной кожи. Когда образы начали бледнеть, в ход пошли более тяжелые вещества.

Я пробовал разное, словно гнался на машине за убегающим закатом.

Но он ускользал все дальше и дальше, месяц за месяцом, пока не наступила тьма.

Гнетущая, удушающая, она влекла меня все сильнее. В ней не было боли, дьявольской страсти, ревности и жажды смерти. Только тишина и пустота. Но и ее меня лишили. Вытянули с того света. Буквально как котенка за шкирку.

Очнувшись, я с удивлением обнаружил Сергея. Сутенера, что по непроверенным данным работал на отца и склонял Лану к работе проституткой.

— Сука, — прохрепел я тогда, но мои руки отказались отрываться от кровати, а тело словно налилось тяжестью свинца.

— Однажды ты снова встретишь Свету.

— Имени ее не произноси, тварь.

— Заметь, не от меня она в страхе сбежала из города. Но рано или поздно вернется. Только вот кого она встретит?

— Кого?

— Торчка, который вместо того, чтобы пустить деньги отца в доброе русло, начать жить заново, все просрал.

— Компания работает и без меня.

— Без тебя это все та же компания и работает с теми же направлениями, что и раньше.

— Какое тебе дело?

- Мне не нравится, как живет Света.

— Ты знаешь, где она… — проорал я, что есть сил и тут же закашлялся. Чистка желудка так себе процедура.

— И никогда тебе не скажу. Она сама должна принять решение, а тебе придется его принять.

Вернуться в норму оказалось столь сложно, что решение выбить из сутенера информацию о Лане отложилось на неопределенный срок. Потом он пропал и сам.

Сначала попытки руководить компанией, потом добровольнический военный отряд в Ливию.

Там шла война. И мне это было нужно. Не только сидеть в офисе и решать финансовые задачки, и мимоходом отбиваться от внимания назойливых работниц, но и действовать. Жить.

Но там… Даже я не ожидал жестокости, которая реками крови лилась каждый день. И чтобы не сходить с ума, я начал писать. Письма. Лане. Она никогда их не получит, но я чувствовал, что без них готов взять винтовку и вышибить себе мозги.

Лана. Это… Тут пиздец, короче. Крови столько, что ей можно заполнить нашу реку. Помнишь ту реку? Ты была такой красивой, развратной и меня колбасило от каждого прикосновения. Знаешь, как здесь насилуют женщин? Лучше я не буду в подробности вдаваться, но, если бы мог, я каждой дал по острейшему карандашу. Я убил Тоху тогда. Мне было плохо, но теперь я убиваю каждый день и уже не чувствую жалости. Эти звери ее не заслуживают. И я не заслуживаю. Тебя я тоже не заслуживаю, но хочу… Так хочу, что сводит скулы.

Я иногда думаю о тебе и Андронове, но его образ все бледнее, а твой всегда яркий и сочный. Как киска твоя, когда я ее вылизываю.

Ты, наверняка, лежала под ним и думала обо мне. Хотела спасти меня. А я не спас наши отношения.

Прохуярил все, как выстрелом в сердце. Ты не прочитаешь этих строк. Но все равно прости меня. Потому что если бы не ты, меня бы давно не было в этом мире. В нем столько грязи и дерьма, что порой кажется лучше вообще сдохнуть и не видеть ничего. А ты светлое пятно. И я всегда буду любить тебя. Найду, если не убьют, и просто буду рядом.

Прокручивая эти строки в голове, я успокаиваюсь. Прихожу в себя. Восстанавливаю дыхание. Сбавляю скорость своего мерса.

Даже улыбаюсь.

Нашлась.

Блять, нашлась!

Испугалась, дурочка. Просто у меня башню сорвало, когда тебя увидел. Да еще и  с сыном. Нашим сыном.

Демьян. Уверен, ты назвала его именно так. А сама ты красотка. Платье до колен и голое плечо. Прокусить бы его и туда кольцо бычье вставить.

Замедляю темп движения тачки и просто держусь на расстоянии, пока Лана выжимает из старенькой машины все.

И меня накрывает нехорошее предчувствие.

Вдавливаю педаль в пол, лечу по трассе все быстрее и вижу впереди машину.

Она едет прямо на Лану, а та с широко открытыми глазами поворачивает голову ко мне.

— Блять, Лана. Влево, влево рули! — кричу я, рукой показывая, что делать и вижу, как она в последний момент успевает уйти от столкновения.

Но машина виляет и начинает крутиться на скользкой после дождя дороге.

И в итоге улетает в кювет.

Сейчас я вряд ли смогу до нее достучаться. Она смотрит только на пацана, что лежит на койке в машине скорой помощи.

Бледный, тяжело дышаший. Он пугает абсолютным молчанием. Хотя, когда я его вытаскивал из покореженной тачки, звал маму.

Теперь она рядом, держит его руку и меня пронзает жгучей завистью. Мама. У меня вот не было мамы, а этому пацану повезло. Надеюсь, с отцом ему тоже повезло, потому что я собираюсь играть немаловажную роль в его жизни.

Но предполагаю, что Лана не сильно будет этому рада.

— Вы уже скажите, что с ним. Ваше таинственное молчание уже заебало…

— Максим! – тут же одергивает меня Лана, и я закрываю рот. А фельдшер открывает. Говорит, что все показатели в норме, что переломов нет. Что удивительно. Машина совершила пару оборотов вокруг своей оси.

Лана кидает на меня взгляд, и я вижу, как на дне глаз теплятся облегчение и настойчивая просьба молчать. Дать ей собраться с мыслями. И мне нужно собраться.

Потому что так близко к ней я не был больше трех лет. Не видел, как наливается ее грудь, как растет живот, не был на родах сына. Нашего сына. Меня снова кидает в сторону, и я еле сдерживаю порыв встряхнуть Лану и спросить, как она вообще додумалась скрывать такое? Разве я не имею права знать? Разве у отца нет прав узнать, что у него есть ребенок?

Все это хочется спросить у Ланы, но позже, когда придет в себя, а пацан встанет на ноги.

Чувствую на себе взгляд и перевожу свой. О чем он думает. И способен ли? С другой стороны, это какой-то фанатизм, так пялиться друг на друга. На иссиня-черные волосы, на острые скулы и ярко синие глаза.

Бля, как в зеркало смотрюсь. Ненавидел, кстати, свою внешность. Каждый отморозок в приюте хотел поддеть, а позже вообще петухом сделать.

И не было у меня никого для защиты, кроме Антона Громова. Но и тот всего лишь растил себе шестерку, обязанную девственностью задницы.

Хотя этот совсем пиздюк. Сколько ему? Если посчитать, то не больше трех лет.