Дорога домой - Бриттани Сонненберг

Как бы то ни было, но на этих обедах присутствовали папины китайские коллеги, а их жены гладили Софи по голове и называли очаровательным мальчиком. В Штатах, если бы мама или папа поправили их, то допустивший ошибку извинился бы и сказал: «Да, как глупо с нашей стороны, Софи – красивая девочка». Но в Шанхае начинали спорить, как будто ошиблись мама и папа. Я привыкла, что Софи привлекала больше внимания даже до переезда в Китай. Она всегда обладала чем-то, притягивавшим к ней людей. В Шанхае же я вдруг ощутила себя счастливицей, потому что никто не обращал на меня внимания. У меня появилось новое чувство – нужно что-то сделать, чтобы помочь Софи, избавить ее от этого. Я всегда была чувствительной, но ощущала, что динамика меняется. Сестра выдумывала предлоги, чтобы не ходить на семейные воскресные прогулки, и в целом стала более тихой.

Я мечтала, чтобы моя прежняя сестра вернулась. Мне не хотелось быть той, кто радостно болтает за ужином обо всем, что сделала за день. Это была ее территория. Я не знала, что сказать, когда мама и папа в отчаянии устремляли на меня взгляды. Только этим я могу объяснить, почему согласилась на план Софи.

Это произошло примерно через месяц после того, как она остригла волосы, в конце весны. В дверь моей комнаты постучали совсем негромко. Я делала немыслимое домашнее задание по математике. С переездом в Шанхай мне стало гораздо труднее успевать по математике и естественным наукам из-за корейских и тайванских учеников в моем классе, которые были в миллион раз лучше всех нас, и наша учительница, миссис Нг, сингапурка, сказала, что нам следует подтянуться до их уровня. Я катастрофически отставала и впервые в жизни получала «удовлетворительно» и «посредственно». Маме и папе я еще не говорила, хотя мама, вероятно, скоро узнала бы, поскольку она преподавала в четвертом классе в нашей школе и каждый день обедала вместе с миссис Нг в учительской столовой.

Софи приоткрыла дверь.

– Привет, – сказала она и вошла без спроса, я не обратила на это внимания.

В ее голосе прозвучала настойчивость и что-то от прежнего возбуждения, как в тот раз, когда она сговаривалась с соседскими ребятами в Атланте, вынашивая план украсть флаг у другой команды. Те игры всегда казались мне бессмысленными, дурацкий старый флаг никогда не вызывал у меня ни малейшего интереса, а изображать обратное было утомительно. Но Софи жила подобными вещами.

– У меня есть план, – объявила она и развернула мятый тетрадный листок, на котором нацарапала карандашом длинные списки под заголовками типа: «Припасы», «Билеты» и «Важные телефонные номера». Короче, план заключался в том, чтобы убежать из дома. Или, как возразила Софи, когда я так сказала, вернуться домой, поскольку Шанхай – не наш дом и никогда им не будет. По плану следовало попасть в аэропорт, купить билеты по одной из папиных кредитных карт и поселиться в Атланте у лучшей подруги Софи – Аны.

– Можешь ехать, – отмахнулась я. – Я остаюсь здесь.

– Не глупи, – сказала она.

– Даже не думай. – Я вернулась к своему домашнему заданию.

– Пожа-а-а-алуйста.

– Уходи отсюда.

– Ты мне нужна, – проговорила Софи, и я немного смягчилась, но ничего не ответила. – Я выгляжу недостаточно взрослой, – добавила она. – А с тобой получится.

Обидно, но, как я знала, Софи никогда не признается, что просто хочет, чтобы я поехала с ней. Такой она была.

– У тебя ни за что не выйдет, – сказала я.

Но ее возбуждение оказалось заразительно. В ту ночь она спала в моей комнате, на другой односпальной кровати, и мы допоздна обсуждали «план». Очень скоро я тоже представляла себе, как хожу в Атланте в Пьедмонтскую среднюю школу, где сейчас учатся все мои друзья, и мне не нужно общаться со всеми этими придурками в шанхайской Американской школе. Я все еще ни с кем толком не подружилась; мой план стать дико популярной на самом деле не сработал. Я никогда не отличалась особой общительностью, но в Атланте у меня всегда была лучшая подруга плюс соседские ребята. Теперь у меня была только Софи.

На следующее утро мы спустились вниз со школьными рюкзаками и, спрятавшись в экспедиции, не пошли на остановку вместе с другими детьми ждать автобус. Приоткрыв дверь, мы в щелочку увидели, как спустилась мама и взяла такси до школы. Затем бросились назад в нашу квартиру, хихикая в лифте, словно ненормальные. Следует отметить, что обычно мы с Софи никогда не делали ничего плохого – то есть всегда слушались родителей, я имею в виду. Трудно объяснить почему. Тетя Айви сказала мне, что однажды, когда сидела с нами, мне было тогда пять, а Софи – три года, услышала, как мы деремся в ванной комнате, вошла туда и спросила, в чем дело. Видимо, мы ответили, что «понарошку ссоримся». Поэтому переход от всегда примерного поведения за столом до побега из дома был большим шагом. Но мы это так не восприняли. Это казалось нам приключением, которого мы всегда ждали от Китая, с того самого момента, как папа сказал нам, что мы уезжаем из Атланты.

Мы не знали, куда мама и папа убрали наши чемоданы, поэтому просто запихали одежду в свои рюкзаки. Я нашла Софи на кухне, где она набивала едой пластиковые пакеты.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Это в дорогу.

– В полете же кормят, дурочка.

Софи удивленно на меня посмотрела, но оставила банку «Принглз».

– На всякий случай, – пояснила она.

Мы пошли в комнату родителей, а там – в гардеробную, где, мы знали, папа хранил мелочь, шоколадные конфеты и несколько банкнот по пятьдесят юаней. Софи запихала все это в передний карман своего рюкзака.

– Мы забыли кредитную карту! – воскликнула я в дверях, втайне радуясь, что план сорвется.

Софи выхватила ее из заднего кармана джинсов.

– Ну, ты проныра, – сказала я, впечатленная и немного встревоженная, что она внезапно так наловчилась в воровстве. Вот вам и мудрая старшая сестра. Но я оправдывала себя тем, что помогаю Софи. Нам нужно отсюда выбраться. Шанхай хорош для мамы и папы, но не для нас. Спросил ли кто-нибудь, хотим ли мы в Китай? Нет. Они просто сообщили, что мы переезжаем. И конечно, тогда мы подумали, что это будет просто замечательно. Все дети относились к нам, как к знаменитостям, и я представляла Шанхай похожим на интерьер ресторана «Золотой дракон» в Мэдисоне – красные фонарики, большие аквариумы с рыбой, печенье с предсказаниями будущего. Я не рассчитывала на то, что мы здесь обнаружили, и чувствовала себя потерянной и вообще не самой собой. Я твердила себе, что побег станет взрослым поступком.

Что-то в этом роде я написала в записке, адресованной маме и папе, и прижала ее магнитиком к холодильнику. Затем мы спустились вниз, сели в такси и попросили водителя отвезти нас в аэропорт Хунцяо.

Все шло по плану, пока мы не подошли к стойке «Дельты». Пожилая белая женщина, похожая на тетю Бэт, посмотрела на нас с сомнением.

– Где ваши родители? – спросила она, когда я подала ей карту «Виза».