Противостояние - Дмитрий Шидловский

— Она ей не поможет, — проворчал президент. — Вся эстонская армия — четыре тысячи человек, плюс восемь тысяч Кайтселита[30], это вообще несерьезно. Кремль выставил против них пять дивизий. Через пару дней красные будут в Таллинне. У нас еле хватает войск, чтобы сдержать укрепления на Нарове. Выводить армию на эстонскую равнину — самоубийство. Вы, черт побери, должны понимать, что такое военная и политическая целесообразность. Мы поддержим эстонцев авиацией, но ровно в той степени, в какой это нужно нам, для обороны нашей территории.

— Беженцы, — мгновенно вставил Алексей.

— Разумеется, — процедил президент и повесил трубку.

Алексей поднялся и произнес, обращаясь к эстонцу:

— Господин посол, правительство Северороссии выражает поддержку вашей борьбе против агрессии. По советским войскам, вторгшимся в Эстонию, будут нанесены авиаудары.

— Введите в Эстонию хотя бы дивизию, — взмолился посол.

— Ввиду сложной обстановки на фронтах это невозможно, — опустил глаза Алексей.

— Господин Татищев, — эстонца трясло, — когда вы уговаривали нас не подписывать договор с Советами, вы обещали, что поддержите нас в случае агрессии.

— Мы поддержим, — промямлил Алексей, — всеми доступными мерами. Будет сделано заявление. Граница для беженцев будет открыта. Все они будут приняты на территории Северороссии. Части эстонской армии, перешедшие границу, не будут интернированы и смогут продолжить борьбу с СССР в составе североросской армии.

Не произнеся ни слова, посол повернулся и вышел из кабинета. Посидев безмолвно около минуты, Алексей вызвал секретаря.

— Дайте поручение начальнику Балтийского отдела, — произнес он, когда секретарь вошел, — подготовить ноту с осуждением советской агрессии против Эстонии. С текстом ко мне, через сорок минут.

— Слушаюсь, — произнес секретарь. — Осмелюсь напомнить, сегодня на утро был записан Бажанов. Он ждет уже пять часов.

— Какой Бажанов? — поморщился Алексей.

— Бывший секретарь Сталина[31].

— Приглашай, — махнул рукой Алексей.

Через минуту в кабинет вошел высокий мужчина средних лет, поздоровался и, следуя приглашению Алексея, сел в кресло для гостей.

— Я вас слушаю, господин Бажанов, — произнес Алексей и тут же поправился, — или товарищ?

— Ах, оставьте, — скривился Бажанов. — Это всё в прошлом. Если, когда мне было восемнадцать, я увлекся коммунизмом, это еще не повод обвинять меня в приверженности коммунизму сейчас.

— Хорошо, — кивнул Алексей. — Я вас слушаю.

— Господин Татищев, — быстро проговорил Бажанов, — несмотря на ваше замечание, хочу заверить, что я не меньший антикоммунист, чем вы. Еще больше вас я хочу поражения советской власти. И я уверяю вас, что большинство населения Советской России мечтает о том же. Коллективизация, индустриализация, террор даром не прошли. Однако все советское общество спаяно страхом. Сейчас нет такой силы, которая могла бы объединить всех антикоммунистически настроенных людей. Я знаю: несмотря на то, что вы ведете оборонительные действия, в плен к вам попадает немало советских военнослужащих. Вы держите их в лагерях для военнопленных. Кстати, очень правильно, что держите в разных лагерях, рядовых отдельно от офицеров и политруков. Последние в большей степени склонны зависеть от советской власти, они бы запугивали солдат. По уверяю, рядовые солдаты ненавидят советскую власть и будут рады встать под знамена российской освободительной армии. Конечно, Северороссия для большинства жителей Советской России воспринимается как иностранное государство. Такова уж была пропаганда, которой кормили людей двадцать лет. Поэтому они не встанут в ряды североросской армии. Для них это будет выглядеть изменой. Но если правительство Северороссии согласится создать русскую национально-освободительную армию на своей территории, я уверен, большинство рядовых военнопленных пойдет туда. На офицеров, конечно, рассчитывать не приходится. Я связался с белыми офицерами, проживающими во Франции. У многих политические разногласия с хунтой Врангеля — Скрябина, и они согласились бы добровольно стать офицерами в этой армии. Более того, я убежден, что сам факт создания такой армии приведет к росту дезертирства в Красной армии и переходу на вашу сторону целых частей. Это шанс для Северороссии повернуть ситуацию в свою пользу. Без создания такой армии, боюсь, вы обречены отступать до бесконечности и в конце концов проиграете.

— Не считаете ли вы целесообразным создать такую армию под эгидой Симферопольского правительства? — спросил Алексей.

— Ни в коем случае. Белая армия ассоциируется в России не столько со свободой, сколько с имперскими временами, отсутствием гражданских свобод, подавлением национальных меньшинств. Против нее сразу выступят все национальные окраины. Даже после красного террора, увидев белых офицеров, они могут решить, что хрен редьки не слаще. Если же мы провозгласим демократический путь развития…

— Господин Бажанов, — прервал его Алексей, — вам должно быть известно, что правительство в Симферополе считает себя единственным законным правительством на территории России. Создание нами такой армии без согласования с ними может быть расценено как недружественный шаг.

— Послушайте, — Бажанов наклонился вперед, — ни вы, ни Скрябин не знаете Сталина так, как его знаю я. Это человек, который никогда никому ничего не прощает и не отступает от задуманного. И вы и Крым для него — первейшие враги. Думаю, у вас не осталось иллюзий после того, как Кремль объявил, что признает только народное правительство в Антоновке, а ваше якобы уже сбежало из Петербурга[32]. Это значит, что Сталин не хочет оторвать часть вашей территории, он хочет покорить всю Северороссию. Ни вы, ни Крым не имеете возможности не только победить его, но даже и сдерживать до бесконечности. Вы можете до конца следовать своим когда-то провозглашенным позициям. До скорого и трагичного конца. Я же предлагаю вам один из немногих шансов победить Сталина. Весь его режим держится на страхе, а падет он, лишь когда уйдет страх. Создание российской освободительной армии — один из немногих шансов развеять этот страх. Что касается Крыма… Приди я к вам с этим проектом три месяца назад, они, конечно, взбеленились бы. Но сейчас, сидя в блокаде между Турцией и СССР, полагаю, они будут сговорчивей по отношению к коалиционному правительству.