Александр II - Анри Труайя

Спустя два года, в 1860 году, в соответствии с другим договором, подписанным в Пекине молодым графом Игнатьевым, российский суверенитет распространился на богатый природными ресурсами район Уссури, где в скором времени вырос город Владивосток. Таким образом, отныне Санкт-Петербург контролировал территорию Сибири вдоль всего побережья Тихого океана вплоть до границы с Кореей. Кроме того, полномочные представители Александра получили от Японии южную часть острова Сахалин в обмен на часть Курильского архипелага.

Военные действия по «умиротворению» восточного Кавказа завершились в 1859 году взятием аула Гуниб и пленением грозного вождя Шамиля. Оставалось завоевать западный Кавказ. Окруженные русскими войсками, черкесы были оттеснены к Черноморскому побережью. Военные власти предложили им либо поселиться в специально отведенных для этой цели местах, либо эмигрировать в Турцию. Свыше двухсот тысяч горцев выбрали второй вариант. Остальные согласились стать царскими подданными. Война закончилась в 1864 году.

Одновременно с этим русские усилили экспансию в Средней Азии. Воспользовавшись в качестве предлога набегами «дикарей» на позиции войск, генералы Александра устраивали карательные экспедиции, все дальше углубляясь на юг. В 1865 году пал Ташкент, в 1868 году пришел черед Самарканда. Еще несколько лет, и Хивинское, и Бухарское ханства покорились России. По мере продвижения к границам Китая, Афганистана и Персии русские заручались лояльностью местного населения. Это медленное приближение к Индии вызывало беспокойство у британских дипломатов. Однако, невзирая на их маневры, Россия, мощная и невозмутимая, продолжала идти своим путем. Энергичный администратор генерал Кауффманн рьяно принялся осваивать природные богатства вновь образованной Туркестанской губернии.

Эти территориальные приобретения, достигнутые малой кровью, вдохновили и ободрили Александра. Хотя и не добившись решительного успеха во внутренней политике, поскольку нашлись безумцы, тормозившие проведение реформ, он мог поздравить себя с тем, что ему удалось присоединить к империи земли площадью в несколько миллионов квадратных километров. Он подарил России новые, богатые ресурсами территории, простиравшиеся от Каспийского моря до Китая и Афганистана.

Но этого было недостаточно! Его внимание привлекал также европейский континент, и в первую очередь Балканский полуостров. Тесные родственные связи, обусловленная историей общность интересов, разочарование поведением Австрии во время Крымской войны и Франции во время польского восстания – все это способствовало сближению Санкт-Петербурга и Берлина, и Александра не сильно беспокоили претензии Пруссии на гегемонию.

Хотя Вильгельм I и его министр Бисмарк не скрывали своего намерения объединить Германию, он сохранял нейтралитет во время войны пруссаков с Данией, завершившейся аннексией Шлезвига и Гольштейна (1864 год), а затем во время их войны с Австрией, в результате которой последняя была исключена из Конфедерации германских государств (1866 год). Поражение австрийцев под Садовой даже порадовало царя, ибо он счел его реваншем за Севастополь. Тем временем, увеличив число своих подданных до одиннадцати миллионов, Вильгельм I сделался правителем мощной державы, неожиданно поднявшейся в центре растерянной Европы. Равновесие нарушилось. В своем стремлении восстановить его Александр Горчаков решил, что императору пришла пора нанести визит в Париж и возобновить дружеские отношения с Наполеоном III. Со времен подавления польского мятежа Россия пользовалась во Франции дурной репутацией. Дабы обезоружить парижских друзей «нации мучеников», царь объявил широкую амнистию участникам восстания 1863 года. Поверенный в делах Франции Габриак пишет: «Мотив этого шага – желание угодить Его Величеству (Наполеону III) и избежать упоминаний о Польше во время их бесед».

Отправляясь в этот вояж, Александр предвкушал и другие удовольствия помимо дипломатических. Ему было любопытно посетить Всемирную выставку, о которой так много говорили. Его сопровождали сыновья Александр и Владимир. Из Кельна он телеграфировал, чтобы за ним зарезервировали две ложи в театре Варьете, где в оперетте Оффенбаха «Великая герцогиня де Герольштайн» играла знаменитая Гортензия Шнайдер. Наконец-то ему удалось воссоединиться с Екатериной Долгорукой, своей милой Катей, сосланной в Неаполь и приехавшей к нему во Францию. Они не виделись шесть месяцев. Это было выше его сил!

1 июня (20 мая согласно юлианскому календарю) 1867 года на Северном вокзале Парижа Александра встречал Наполеон III. Парижане устроили ему холодный прием. Пока они ехали с вокзала в Тюильри, несколько раз до его слуха с улицы доносились крики «Да здравствует Польша!» То же самое повторилось 5 июня во время его посещения Сен-Шапель во Дворце Правосудия. Кучка адвокатов во главе с Шарлем Флоке принялась скандировать при его появлении «Да здравствует Польша!» Александр воспринял этот демарш, как пощечину, но при этом сохранил самообладание. Французы – думал он – не проявляли такую надменность, когда его дядя Александр I вошел в Париж во главе русской армии. Ему оставалось лишь доставить себе удовольствие, поселившись в Елисейском дворце, где останавливался его великий предшественник. Он устроил Катю в уютный особняк на рю Бас-дю-Рампар, в двух шагах от дворца. Каждый вечер она легкой тенью проскальзывала за решетку на углу авеню Габриель и авеню де Мариньи. В ее объятиях он забывал о всех своих заботах и унижениях. В его глазах она была главным экспонатом Парижской выставки.

6 июня он присутствовал вместе с Наполеоном III и Вильгельмом I на большом военном смотре на ипподроме Лоншамп. На обратном пути открытая карета, в которой он сидел с императором Франции и двумя своими сыновьями, с трудом пробивала себе путь сквозь море людей, заполнивших аллеи Булонского леса. Когда экипаж поднялся на Гран Каскад, человек из толпы направил пистолет на царя и дважды выстрелил в него. Однако один из берейторов Наполеона III, вовремя заметивший опасность, толкнул стрелявшего под руку. Пули слегка задели находившуюся рядом женщину и лошадь. И во время этого второго покушения на свою жизнь Александр продемонстрировал холодное безразличие. Его смелость происходила от фатализма и набожности. Тем не менее упорство его врагов вызывало у него удивление. Единственное утешение: на сей раз покушавшийся, схваченный на месте преступления, оказался не русским, а поляком-эмигрантом Антоном Березовским.

Вернувшись в Елисейский дворец, Александр принял императрицу Евгению, которая, разрыдавшись у него на груди, умоляла его не сокращать свой визит из-за этого прискорбного инцидента. Александр успокоил ее: он останется, что бы ни случилось. После этой беседы он побежал успокоить свою Катю. Обуревавшие ее эмоции еще раз продемонстрировали всю глубину их взаимной любви. В тот же вечер он сказал российскому послу в Париже Будбергу, что не боится, поскольку всегда готов предстать перед Господом. Но с этого момента его чувства к Франции значительно охладели. Он не мог простить ей уличных оскорблений и покушения на свою жизнь. Определенно, эти люди не любили и не понимали его. Из вежливости он посещал в последующие дни все официальные мероприятия и балы, предусмотренные протоколом, и продолжал выражать удовлетворение оказываемым ему уважением, но от внимания публики не ускользнули его рассеянный вид, натянутость манер, вымученная улыбка, грустный, неподвижный взгляд. Гюстав Флобер, видевший его на балу в Тюильри, пишет Жорж Санд: «Русский царь мне совершенно не понравился. Он выглядел бесчувственным увальнем».