Инферняня - Лилия Роджер

Так вот почему они не бегают туда-сюда по коридору первого этажа. Они бегают по коридору последнего.

– Нет, – сказала я. – Я лучше посижу.

Я пролистала список писем до начала и открыла первое письмо. Оно было написано почти полтора года назад – в июне. Так вот почему Джемисон назвала ящик «золушка тридцать шесть»! Тогда ей как раз было тридцать шесть лет!

Это нехорошо, конечно, читать чужие письма. Но как еще убедить Томаса, что Вивиан – жена Гермеса и Петер сейчас у нее? А найти его – для нас самое главное.

Читать было удобно – не нужно было скакать к папке входящих и обратно к отправленным, потому что почти все письма Вивиан содержали цитаты из полученных.

Переписка велась всего с одним адресатом – все тем же Вашингтоном 52, – будто только ради него Вивиан и завела этот ящик. В отличие от яростных и нецензурных последних писем первые были вежливые и переходили в нежные. Похоже, они нашли друг друга на каком-то сайте в Сети. Мужчина подписывался Генри П. (Актрису он называл «Ви» или «моя милая продавщица» – значит, о том, кто она есть, Вивиан умолчала.) Я искала подпись «Гермес О.» или упоминания о сверхъестественной сущности Гермеса. Но ничего такого не было. Генри П. говорил о горах, о море, а больше всего о своих чувствах и о том, что не пора ли им встретиться. Вивиан все отказывалась – и по совершенно нелепым причинам вроде: «Сегодня так холодно» – это в Лос-Анджелесе-то, где даже снега не бывает! – или: «Мне бы хотелось надеть на встречу с вами самое красивое платье, но я как раз сегодня отдала его в химчистку». Станет, по-вашему, звезда встречаться с простым незнакомцем из Интернета?

– Похоже, этот Генри из Лос-Анджелеса, а не из Вашингтона, – пробормотал вдруг объявившийся за моей спиной Томас. – Готов встретиться в любой день.

Он протянул мне кружку с чаем и хот-дог:

– Не знал, что именно ты любишь. Взял обычный, с кетчупом.

– Спасибо, – сказала я, а желудок мой заурчал так громко, что пришлось прижаться животом к столу, чтобы Томас это не услышал. – А вдруг он просто может взять и прилететь сюда в любой день? – осенило меня. – И никакой он не Генри…

– …а Гермес, – подхватил Томас.

Похоже, он не такой уж и непробиваемый!

Чай оказался горячим, а хот-дог – вкуснейшим. (В Корпорации, похоже, все без исключения неплохо устроено. Интересно, а для инопланетян и вампиров у них особые меню?)

– Они познакомились в Интернете! – сообщила я.

– Ребенка они тоже в Интернете сделали? – заметил Томас. – Ведь никаких сведений о том, что они встречались, как ты помнишь, нет.

Еще бы мне не помнить, когда он твердит об этом в сотый раз.

– Гермес летает по всему миру, почему бы ему не прилетать в Калифорнию, – сказала я.

– Но все его поездки фиксируются в ведомости на Олимпе. Бобу удалось раздобыть ее в скинутых в небесную канцелярию отчетах.

– Он мог приезжать к ней после работы! – крикнула я.

Томас пожал плечами.

– Смотри-ка! – удивленным тоном сказал он и ткнул в экран пальцем.

Я увидела строчку: «…я прилечу тотчас, на своих крылатых сандалиях».

– Это он! – завопила я.

Парень за соседним столом уронил пластиковый стакан с колой себе на колени и принялся тихо ругаться – на свои руки, видимо.

– Не обязательно, – сказал Томас. – Может, этот мужчина из тех, кто любит цветистые фразы. Но выглядит очень уж…

– Вот именно, – с торжеством сказала я.

– Но ты посмотри на ответ Джемисон!

«Спасибо, чувствую себя отлично, сын тоже…»

– Сын!!! – в один голос вскричали мы.

За соседним столом что-то брякнулось: парень уронил коробку с дисками и пополз их собирать. Он ругался, и, похоже, вовсе не на руки, а на каких-то двух диких ослов, которые кричат, как в джунглях. А разве в джунглях живут ослы? Но я ему ничего не сказала и слушать дальше не стала (хотя было жутко интересно, при чем тут ослы), а слушала я Томаса. Он говорил:

– Письмо написано около двух месяцев назад.

– Он поздравляет ее… – с недоумением произнесла я. – Ты же не думаешь, что он поздравляет ее с рождением Петера? Будто они чужие люди… И это не его сын родился.

– Они могли разойтись к тому моменту. И к детям у бессмертных совсем другое отношение, чем у людей, – сказал Томас, вставая и хватая свой пиджак со спинки стула. – Поехали-ка к ней снова.

Мы без всякого предупреждения заявились к Вивиан Джемисон – охраннику у ворот Томас сказал, что забыл в доме на диване какую-то папку. Охранник связался с Вивиан и тут же открыл ворота.

– Она же увидит, что никакой папки там нет, – сказала я, когда мы въехали внутрь.

– Почему? – сказал Томас. – Я и правда ее оставил. На всякий подобный случай.

Ничего себе. Вот это хитрости.

– Спасибо, мы тут как раз обещали завезти эти документы одному клиенту, – сказал Томас, когда Вивиан встретила нас у дверей и протянула синюю клеенчатую папку. – Гермесу Олимпусу.

У Вивиан тревожно забегали глаза.

– Кажется, он упоминал, что вы с ним друзья, – добавил он небрежно.

Лицо Вивиан будто окаменело.

– Он тоже собрался что-то покупать? – спросила она.

– Не могу раскрывать тайны своего клиента, – добродушно сказал Томас, не сводя с нее глаз. – Лучше сами у него спросите.

– Точно, – вдруг сказала она решительно. – Подвезете меня к нему?

И что нам теперь делать?

– Конечно, – ответил Томас. – Только я… адрес в конторе оставил. Не подскажете?

Они смотрели друг на друга, как те бараны на мосту.

– Вы не из агентства, – наконец сказала Вивиан.

– А Гермес Олимпус вам не друг, а муж, – в тон ответил Томас.

Нас оглушило тарахтение снижающегося вертолета.

– Нам лучше поговорить в другом месте, – торопливо проговорила Вивиан. – Через полчаса, в кафе «Джонни Бэнкс».

Вертолет сел где-то за домом.

– Это он, – зашептала я Томасу, – на вертолете…

Томас понял меня с полуслова, прошипел:

– Вертолет тут ни при чем, – и потом спросил Вивиан: – Кто к вам приехал?

– Это вас не касается. Уезжайте, – ответила она.

Томас отрицательно покачал головой и быстрым шагом направился в дом.

Вивиан метнулась за ним. А я – за Вивиан.

Навстречу нам в холл – видимо, из двери, выходящей во внутренний двор, – выбежал Ричард Швайгер со словами:

– Дорогая, я привез его!

Увидел нас и будто в соляной столб превратился. Закричал – при этом щека его нервно дернулась: