Сицилия: Сладкий мед, горькие лимоны - Мэтью Форт

— Antipasto, — без обиняков заказал я. — Fritto misto e dolce. Non voglio il primo piatto. (Закуску фритто мисто[42] и сладкое. Первое блюдо не хочу.)

Памятуя о своей невоздержанности в самом начале путешествия и опасаясь соблазнов, которые подстерегали меня, я твердо решил в первые пару дней не позволять себе никаких излишеств. Отныне моим девизом станет слово «сдержанность». Так что «non primo pasta», никакой пасты, в том числе и пасты «Норма», названной так в честь одноименной оперы Винченцо Беллини. Я собирался следовать примеру другого произведения великого итальянца и причислить себя к «Пуританам».

Мой пуританский ужин составили хрустящая маленькая жареная польпетте (рыбная котлетка); сарде а беккафико[43], приправленная томатом; холодный, требующий продолжительного жевания, сочный осьминог в белом вине с луком и картошкой; филе маринованного анчоуса, мягкого, как вареная паста, легкого и острого; очищенные, практически сырые и младенчески розовые креветки, слегка приправленные чили; осьминог с маслом, петрушкой и небольшим количеством чеснока; сардины в панировочных сухарях, сначала зажаренные, а потом замаринованные в уксусе с сахаром, луком и кишмишем. Мой ужин нельзя было назвать изысканным, но каждое блюдо сохраняло все нюансы, чтобы подчеркнуть ароматы и вкусовые качества исходной рыбы или моллюска.

Затем мне подали фритто мисто из малюсенькой барабульки, величиной со спичечную коробку, анчоусов, которые были не намного больше, и такого ароматного кальмара, что я сразу же понял, насколько безвкусными и пресными были те, что я ел в Англии. Но это только начало! Прощай, сдержанность!

Хотя фритто мисто готовят всюду на Средиземноморском и Адриатическом побережьях, страсть жарить во фритюрнице — еще один кулинарный долг, которым сицилийцы обязаны арабам. Это замечательный способ приготовления рыбы, что еще каких-нибудь несколько часов назад резвилась в море, позволяющий сохранить всю ее сладость и аромат. Он особенно хорош, когда речь идет о мелких и ароматных рыбках. Возможно, через несколько чет уже будет невозможно полакомиться ими, и не потому, что всю мелочь успеют выловить за это время, хотя и такого нельзя исключать, а потому, что она уйдет в другие воды и ее место займут рыбы иных видов.

Несколькими месяцами ранее я познакомился с одним французским ихтиологом, и он рассказал мне, что в результате глобального потепления Восточное Средиземноморье оккупировали виды, приплывшие сюда из Красного моря через Суэцкий канал, в результате чего рыбы, исконно обитавшие в этом регионе Средиземного моря, были вынуждены податься на север. Интересно, куда могут перебраться эти малюсенькие ароматные рыбешки? Через Гибралтарский пролив к берегам Британии? Лично я не против.

Мои размышления прервала беседа, проходившая за соседним столиком между супругами, американскими туристами, и обслуживавшим их официантом.

— Не могли бы вы принести мне к рыбе лимон? Будьте добры.

Муж обращался к официанту на английском. По сравнению с тщедушным сицилийцем он казался огромным.

Официант возразил на итальянском. Американец повторил свою просьбу на английском, но громче. Официант стоял на своем.

В разговор вмешалась женщина, сидевшая за столиком напротив.

— Он говорит, что лимон убьет запах рыбы, — объяснила она.

— Ладно, — согласился американец.

Было понятно, что эти слова смутили его: судя по всему, он не привык к подобным изыскам.

— Хорошо. Пусть так. Не надо.

— Позвольте посоветовать вам закончить трапезу мандариновым или лимонным шербетом, — посоветовала молодая женщина. — Они прекрасно уничтожают рыбное послевкусие.

— Хорошо. Спасибо. Вы очень любезны. Мы так и сделаем, — ответил американец и повернулся к жене: — Да, дорогая?

Я закончил ужин двумя кусочками торта, один — с фисташковым кремом, а второй — с мягкой миндальной пастой. Мне показалось, что пористое тесто, служившее основой, было приготовлено в соответствии с французской традицией. Не эхо ли это тех времен, когда сицилийцы с большим достатком нанимали французских поваров, стремясь доказать свое превосходство, столь свойственное богачам?

Перед уходом я заметил, что американцы последовали совету молодой женщины: у них на столе стояли шербет и торт.

Что Уолтер Патер[44] говорил об «одиночной камере человеческого сознания»? Правы те, кто считают его старым хрычом, склонным к уединению. Я бы не удивился, если бы он высказал что-нибудь еще в подобном же роде. Никогда не считал себя его учеником, да и не был им. Но, ложась спать в тот вечер, я попал во власть чувства одиночества, изоляции, знакомого мне по другим моим путешествиям. Это была не столько тоска по дому, сколько ощущение собственной ненужности и отсутствия конкретного важного дела.

После первого путешествия я прекрасно отдавал себе отчет в многогранности Сицилии и в неадекватности моих собственных ресурсов. И дело не только в том, что я плохо говорил по-итальянски. Просто сицилийцы практически «непробиваемые. У меня имелись совершенно четкие представления о том, куда я хочу поехать, но вот где остановлюсь, с чем мне предстоит столкнуться, с кем я буду общаться и многое другое оставалось под вопросом.

Один из моих предков — первая белая женщина, которая пересекла Панамский перешеек. Во всяком случае так гласит семейное предание. А вот что истинная правда, так это то, что моя двоюродная прапрабабушка, Гзаза Томпсон, прозванная „Шимпанзе“ за свое удивительное сходство с далекими родственниками человека, во время Золотой Лихорадки спаслась на шахте, когда в 1906 году в Сан-Франциско произошло землетрясение. Не впервые я поразился упорству и силе своих прапрабабушек. К сожалению, мне не досталось почти ничего из их качеств. Неужели им никогда не приходило в голову, что самые лучшие путешествия — это те, которые совершаешь, сидя в удойном кресле?

* * *

Утром следующего дня старый рыбный рынок, тихий уголок которого накануне вечером занимал ресторанчик „Antka Marina“, превратился в бурлящее море. Оно начиналось на площади недалеко от здания муниципалитета и заполняло все близлежащие улицы. Центром был собственно рыбный рынок, вокруг которого, как кольца вокруг Сатурна, расположились мясные лавки и палатки, зеленщики и торговцы колбасами.

Первое кольцо — мясники, которые тщательно рубили, резали и раскладывали свой товар. Большинство из них специализировались на каком-то одном сорте мяса, будь то телятина, баранина, свинина или курятина. Их метод разделывания туш сильно отличался от того, которым пользовались мясники Британии, разрубавшие туши на отдельные куски в соответствии со строением скелета.