Только ты - Янина Логвин

Отчим поспешно отвернулся, отошел от плиты к столу, чтобы нашинковать лук. Застучал ножом по доске.

– Нет, не одна, с Настей.

– А-а, – это уже было интересней.

– За платьем уехали. У вас в школе вроде как праздник намечается, вот Галя и решила…

– Ясно.

– Стас, – голос отчима остановил меня уже на пороге кухни, – надеюсь, ты не против?

Черт! И почему такое виноватое лицо? Он же о своей дочери говорит! Смешно. Кто, как не он, должен заботиться о ее шмотках.

– О чем ты? – а впрочем, это не было моим делом. Насколько это было нужным ему, я понял, едва увидел Эльфа впервые.

Но отчим уже отвернулся. Отошел к умывальнику, включил воду, споласкивая нож.

– Неважно. Иди, Стас, мой руки и приходи, вместе подождем наших женщин.

Не знаю, понял ли он сам, что сейчас сказал, но мы вдруг подняли головы и встретились острыми взглядами.

Да, мне следовало помыть руки, отчим был прав. И не только руки. Я хотел под горячий, обжигающий тело душ, чтобы смыть с себя грязь, что почти душила. Подруга Рыжего облизала мне всю шею, и не только шею, в пылу умело наигранной страсти, – я до омерзения был сам себе противен.

Ступени скрипнули, я поднялся наверх и вновь оказался у комнаты скелетины. Остановился возле двери, мрачно буравя дерево взглядом. Испуганное лицо Эльфа рядом с Воропаевым снова всплыло в памяти, кипятя кровь. Я коснулся ладонью двери и тут же задохнулся, вспомнив ее ночную. Теплую, дрожащую… и такую нежную под моими пальцами, что от одного воспоминания о ее коже вновь ощутил себя преступником.

Проклятая сводная сестра, почему, ну почему я не могу выкинуть тебя из головы! И твои слова о любви к другому? Почему призналась? Почему не отрицала? Что тебе стоило ответить иначе! Я ведь был почти сломлен, почти готов… Что? На что я был готов?.. Я не знал. Только все еще помнил, как мягко отражался в ее больших и красивых глазах свет зимней ночи, завораживая гнев, что привел меня к ней. Легко усмиряя и подавляя его одной лишь близостью девчонки. Как открыто она смотрела на меня, как будто ждала, что я решусь на большее.

В это мгновение она была всем, чего я хотел. Всем, что мне было нужно.

Я сам не заметил, как прикоснулся к ней, а затем ощутил практически физическую боль, когда лишился тепла ее тела. Слова, слетевшие с губ, ранили в самое сердце. Никогда еще я не чувствовал себя таким разбитым.

Черт! Это какое-то гребаное наваждение, от которого нет избавления! Отрава, проникшая под кожу! Сегодня я надеялся забыть Эльфа – тщетно. Даже физической разрядки не хватило, чтобы хоть ненадолго освободиться от мыслей о ней. О своей юной и тощей сводной сестре, в которой еще было так мало от настоящей женщины, но которая манила меня к себе как самый желанный на свете магнит, сводя с ума. И за эту слабость я еще больше ненавидел ее. Сам избегал встречи, не желая видеть.

Зачем? Зачем она приехала сюда! Зачем появилась в моей жизни! До нее все было до сволочного легко и просто. И так понятно. А теперь я стоял у ее комнаты, в которой еще недавно спал сам, как последний дурак, прислонив ладони к стене, упершись лбом в дверь, и понимал: да, я не хотел ее видеть, но определенно я хотел ее чувствовать. Очень хотел.

Черт!

Я вошел в свою спальню и упал на постель, закрыв глаза. Выругавшись вслух, с силой ударил кулаками в матрас, гоня мысли прочь. Рядом со сводной сестрой я превращался в тряпку, и мне это совсем не нравилось.

Ноздрей неожиданно коснулся почти неуловимый флер знакомого запаха, тонкий и нежный, как сама девчонка, и я рассмеялся, думая, что схожу с ума. Рванув из-под головы подушку, накрыл лицо, заглушая собственный смех… и вдруг вскочил с кровати, хлопнув ладонью по выключателю…

Нет, я не мог ошибиться!

Когда мать со скелетиной вернулись, мы с Батей сидели в кухне, смотрели по телевизору «Бои без правил» и пили чай. Заметив меня, девчонка собралась бежать к себе наверх, но мать уверенно повела ее за собой.

– А вот и мы! Всем привет! – произнесла довольно, сгружая пакеты, и, тяжело вздохнув, опустилась на стул. Протянув руку, привычно потрепала меня по макушке. – Как дела у моих мужчин? – спросила весело, и я догадался, что сейчас ей это вряд ли по-настоящему интересно знать.

Госпожа директор сияла как начищенная копейка, и мы с отчимом удивленно переглянулись.

Не заставляя жену ждать, Батя встал, чтобы включить чайник.

– Ну как прошел вечер в погоне за покупками? – спросил он, наполняя тарелки ужином для жены и дочери, и мать, улыбаясь, оттопырила палец вверх.

– Просто отлично, Гриша! Ты не поверишь, оказывается шопинг – это настоящая охота! Как хорошо, что я не приверженец подобного вида спорта. Но сегодня мы с Настей были неподражаемы и увели платье у самой зазнобы нашего Стаськи! Так что вы оба можете нами гордиться.

– У кого это? – поднял Батя бровь, но, тут же догадавшись, довольно хмыкнул: – А-а, ясно. У Воропаевых, да? И что же Вера, так просто тебе спустила проигрыш? Что-то на нее не похоже.

– А что ей оставалось делать? Ну не тягаться же с самой Галиной Фроловой! Не та закалка и разные весовые категории. Я была непоколебима как скала. И настолько же уверена в том, что нашей девочке наряд подойдет куда лучше, чем Марине. Ох, Гриша, – вздохнула мать, – видел бы ты, какая у тебя дочь красавица. Сама смотрела на нее в новой обновке и удивлялась. Уверена, пройдет пару лет, и отбоя от женихов у нашей Насти не будет. Придется ружье покупать. А, правду я говорю, Стаська?

Скелетина стояла у стены, сделав шаг от порога, и все это время я не спускал с нее злых глаз, пытаясь унять зашедшееся при виде сводной сестры сердце. Невероятно, но на губах Эльфа витала улыбка, глаза светились, а на щеках играли еле заметные ямочки. Она смущалась, но выглядела непривычно счастливой.

Хитрая синеглазая проныра! Что только на вид казалась несмелой и кроткой! И все же что-то в душе заставляло меня любоваться Эльфом.

Мать ждала ответ, и я лениво пожал плечом, отворачиваясь к телевизору.

– Мне все равно, – сказал, заставив ее рассмеяться.

– Ну, конечно! Иного я от тебя, Стаська, и не ожидала! Ничего, – махнула рукой, – мы Насте другого сторожа с ружьем найдем! Неравнодушного! – а Батя неожиданно напрягся.

– Галя, а это платье для Насти… Оно дорогое? Зная, как Вера обхаживает дочь…

– Красивое, – ушла от ответа мать, наблюдая за падчерицей, которая, сполоснув руки, сейчас садилась за стол. Войдя, сводная сестра так ни разу и не посмотрела на меня. – Остальное не важно.

– Галя, ты не волнуйся, я тебе все верну, слышишь! Все!

– Ай, брось, Гриша! Разве дело в деньгах? Я Насте тоже вроде как не чужой человек, давай не будем при детях.

При детях не стали – спорить с матерью отчим никогда не любил. Но и покупки смотреть не спешил. Сейчас он выглядел таким же напряженным, как я. Жаль, мне ужасно хотелось смутить скелетину: вряд ли они с матерью выбрали действительно что-то стоящее, иначе Вера Воропаева вырвала бы эту вещь зубами для своей дочери, или я плохо знал госпожу директора, никогда не интересовавшуюся модой. Все давно привыкли к капризам Маринки. Наверняка какой-нибудь детский сад в рюшах.