Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

помогать жаждущим знаний. Покажем этому королю, что такое школа. Школа для детей истинного народа Книги, а не для приверженцев Мухаммеда, вечно заучивающих непонятое, и не для приверженцев Исы, вечно затемняющих смысл языком, который позволено знать только их священникам.

Шеф тоже поднялся. Не то чтобы охотно принял приглашение, просто ему наскучил долгий разговор, который никто не удосужился перевести. Пока Соломон объяснял, куда они направятся, взгляд Шефа невольно устремился вниз, в людную и солнечную гавань. У внешнего мола, где встали на якорь корабли северян, подальше от берега и местных судов, снова запускали воздушный змей. Шеф оглянулся, ждет ли его старый князь – тот уже исчезал в прохладной полутьме, – и вытащил из-за пояса подзорную трубу. Свежий бриз хорошо держал змея, Стеффи уверенно руководил всеми действиями. И Толман, самый маленький и легкий из корабельных юнг, стоял у борта! Неужели паршивцы собираются провести такой важный опыт без своего государя? Погода была подходящая, и Толман, выросший в рыбацкой семье из Лоустофта, славился своим умением плавать как рыба.

Евреи ждали. Шеф сложил трубу и хмуро последовал в темноту за князем Бенджамином, Скальдфинном, Соломоном и остальной свитой. Чтобы продолжить знакомство с народом Книги.

Пока Шефа твердой рукой вели по территории иудейской цитадели, основанной давным-давно, еще во времена заката Римской империи, у него нарастало ощущение нереальности происходящего. Повидав двор кордовского халифа, Шеф считал, что готов к встрече с любой диковинкой, но ничего похожего на этот город-крепость ему не доводилось видеть на Севере и Юге. Здесь кипела та же многолюдная и деятельная жизнь, к которой он привык на улочках и базарах Кордовы, люди носили точно такую же одежду, и в их разговорах он время от времени улавливал знакомые арабские и латинские слова. Однако того ощущения простора, той свободы, когда можно не бояться надзора, когда нет чисто физических ограничений для любых занятий, здесь не было.

Сначала князь повел гостя на подробный осмотр внешних укреплений: каменные стены искусно сочетались с природными утесами и пропастями, защищая залив с трех сторон почти замкнутым кругом. Странным же было то, что в любом другом укрепленном городе, который видел Шеф, будь то Йорк, Лондон или Кордова, вне стен всегда вырастал, несмотря на все запреты, пояс трущоб, чьи обитатели были слишком бедны, чтобы жить в защищенной части города, однако настойчиво тянулись к накопленным в ней богатствам, потихоньку просачивавшимся наружу. Бдительные стражники постоянно их третировали, сгоняли с насиженных мест, стараясь удержать перед стенами простреливаемое пространство. Но у них ничего не получалось. Шлюхам, мелким жуликам и нищим всегда удавалось пробраться назад и заново отстроить свою слободу.

Но здесь ни одна постройка не лепилась к стенам – даже собачья конура или сортирная будка. И ничто не могло вырасти в щелях между камнями – Шеф видел, как с одной из стен рабочие опускают через парапет своих товарищей, чтобы те вырвали пробивающиеся сорняки. Хотя вдали виднелись возделанные поля и сады, там не было даже шалаша для сторожа. Группы людей, которые двигались между угодьями и городом, носили с собой инструменты, отметил Шеф. Они не оставляли вне стен даже тяжелых плугов и корзин для зерна.

– Я понимаю, для чего вы это делаете, – в конце концов сказал он Соломону, который по-прежнему торжественно переводил все высказывания своего правителя. – Но я не понимаю, как вы заставляете людей следовать вашим правилам. Я бы не добился такой законопослушности от собственного народа, даже если бы весь его обратил в рабство. Всегда найдется тот, кто попытается нарушить закон, а вслед за ним еще десять. Даже если прибегать к бичеванию и клеймению, как делали черные монахи, кто-то не поймет, что от него требуется, сколько ему ни объясняй. Ваши люди что, рабы? Почему они подчиняются так охотно?

– У нас нет рабства, – отвечал Соломон. – Иметь рабов нам запрещает наш Закон. – Он перевел слова Шефа, выслушал долгий ответ, заговорил снова: – Бенджамин ха-Наси говорит, что ты верно задал этот вопрос, и он видит, что ты действительно правитель. Он считает, ты прав в том, что знание закона – бо́льшая редкость, чем подчинение закону. По его мнению, все беды в мире происходят только от невежества. Он хочет, чтобы вы поняли: мы, иудеи, отличаемся от вашего народа, и от арабов тоже. У нас есть обычай открыто спорить по любому вопросу – уважаемая Свандис может прийти в помещение для диспутов и высказать все, что пожелает, и никто не посмеет прервать ее. Но есть и другой обычай: коль скоро решение выработано и закон принят, все должны ему подчиняться, даже те, кто больше всех возражал. Мы не наказываем за несогласие. Мы наказываем за неподчинение воле общества. Поэтому еврейский народ охотно выполняет все свои законы. Мы не только люди Книги, но и люди Закона.

– А откуда вы все знаете Закон?

– Сейчас увидишь.

От крепостных бастионов гости и хозяева прошли в центр многолюдного городка площадью акров сорок, где меж оштукатуренных каменных домов два человека с трудом могли разминуться в узких проходах, поднимающихся и спускающихся уступами, которые иногда шли так часто, что превращались в ступеньки лестницы.

– Посмотри сюда, – указал Соломон внутрь крошечного дворика.

Там в тени сидел одетый в черное человек, который торжественно и монотонно говорил что-то дюжине расположившихся прямо на земле детей разного возраста.

– Это гаон, преподаватель. Князь содержит двенадцать гаоним, чтобы обучали детей бесплатно, из любви к знанию. Видите, наставник не прервал занятий, хотя заметил, что пришел его повелитель. Учение важнее, чем властители.

– Чему он учит?

Соломон прислушался к непрекращающемуся бубнежу.

– Он перечисляет им положения галахи. Это часть Мишны. А Мишна – Закон нашего народа, изначально основанный на Священном Писании, которое христиане называют Ветхим Заветом. Но в Мишну входит и все, что было сказано об этой Книге с тех пор, как мы впервые заключили свой Завет с Господом нашим. В галахе содержатся конкретные решения, которые нужно принять в том или ином частном случае.

– Какие, например?

– В данный момент гаон объясняет, что, когда речь идет о жизни и смерти, в первую очередь спасают мужчину, но, несмотря на это, прикрывать наготу нужно сначала у женщины.

Шеф кивнул и в задумчивости двинулся вслед за князем в его скромный и неафишируемый обход. Внимание короля привлекло еще одно обстоятельство. У людей в толпе были книги. Их носили с собой, а какой-то сидящий мужчина близоруко уткнулся носом в страницы. Шефу вспомнилось, что на одном из базаров он видел книги, разложенные на