Сталин - Дмитрий Волкогонов

Можно соглашаться или не соглашаться с выводами русского философа, но его наблюдение о примате силы, ставке только на силу, на которую все больше уповали Сталин и его единомышленники, верно отражает магистральное направление избранного ими социального развития. Может быть, это направление и не было бы столь ущербным, если бы Сталин не распял попутно основные гуманистические ценности, отдав их на заклание идее силы. «Вождь» всегда был верен этой идее, с той лишь особенностью, что в социальном контексте она трансформировалась в перманентное насилие, которое, правда, имело свои приливы и отливы. Каждому приливу предшествовал пароксизм, приступ злобы стареющего «вождя».

Приближалось 70-летие Сталина. Он знал, какая суета идет в Политбюро, на других, более низких этажах власти. Но его это уже мало занимало. Он, казалось, пресытился славой, но не пресытился властью. Вызвал Маленкова и предупредил:

– Не вздумайте там опять осчастливить меня «Звездой»!

– Но, товарищ Сталин, такой юбилей… Народ не поймет…

– Не ссылайтесь на народ… Я не намерен препираться… Никакого своеволия! Вы меня поняли?

– Конечно, товарищ Сталин, но члены Политбюро считают…

Сталин перебил Маленкова, давая понять, что тема исчерпана, и приказал принести сценарий его чествования, который намечалось провести в Большом театре. А о «Звезде» он заговорил не случайно.

После Парады Победы и приема в честь командующих фронтами в июне 1945 года группа маршалов обратилась к Молотову и Маленкову с предложением отметить «исключительный вклад вождя» самой высокой наградой Отечества – присвоением звания Героя Советского Союза. При этом обращавшиеся учли, что в связи с 60-летием Сталину было присвоено звание Героя Социалистического Труда, а в годы войны он был награжден тремя орденами – орденом «Победа» № 3 (ордена № 1 и № 2 были вручены ранее маршалам Г.К. Жукову и A.M. Василевскому), орденом Суворова I степени, орденом Красного Знамени. Причем этим орденом он был награжден, как отмечалось в указе, за «выслугу лет в Красной Армии».

После разговора военачальников с членами Политбюро те в течение суток-полутора проработали со своими коллегами вопрос, и 26 июня состоялось сразу два Указа Президиума Верховного Совета СССР: о присвоении Маршалу Советского Союза И.В. Сталину звания Героя Советского Союза и награждении его вторым орденом «Победа». В тот же день, 26 июня 1945 года, специальным указом было введено звание «Генералиссимус Советского Союза», а назавтра, 27 июня, его был удостоен И.В. Сталин. Это, пожалуй, был единственный случай, когда «вождя» не послушались. Утром Сталин по привычке развернул перед завтраком «Правду» и пришел в ярость. С ним не посоветовались! Его не спросили! Он же предупреждал Маленкова… Холуи и поддакиватели… Приехав в Кремль, сразу же пригласил к себе Молотова, Маленкова, Берию, Калинина, Жданова и учинил им разнос. Больше всех были перепуганы Калинин (ведь это по его «ведомству» произошло своеволие) и Маленков, который не смог умерить верноподданнические чувства соратников. Но Молотов, Берия и Жданов понимали: гнев напускной, наигранный.

Сталин вознесся уже на столь высокую точку славы, что эти награды, предназначенные для обычных смертных, его уже мало занимали. Они для него, в сущности, ничего не значили. Это для простых людей награда имеет большое значение. А для него она имеет значение обратное: ставит в ряд многих таких же награжденных… В конце концов, человек с такой властью может усыпать себя наградами и… тем самым развенчает себя полностью! Этого не понимал Л.И. Брежнев. Впрочем, похоже, не понимал не только это…

Сталин не мог вспомнить, где он читал, о том, что человеку можно вручить «пуговицу» (так Наполеон в конце жизни пренебрежительно говорил об орденах), а за это потребовать у него жизнь. Неужели эти люди, которых в печати называют его «соратниками», не понимают, что мера его величия уже не может быть отмечена какими-то обычными орденскими знаками! Возможно, этого его приближенные и не понимали. Но они знали другое: «вождю» нужен новый импульс и повод для пропаганды его скромности, непритязательности, отсутствия какого-либо тщеславия. Берия это уловил лучше всех. В своей статье «Великий вдохновитель и организатор побед коммунизма» сталинский Монстр писал: «Гениальность нашего вождя сочетается с его простотой и скромностью, с исключительной личной обаятельностью, непримиримость к врагам коммунизма – с чуткостью и отеческой заботой о людях. Ему присущи предельная ясность мысли, спокойное величие характера, презрение и нетерпимость ко всякой шумихе и внешнему эффекту». Берия, пожалуй, лучше других изучил повадки и намерения своего патрона. Он знал, что Сталин понимает под скромностью у других лишь покорность.

Сталин, любивший книги о полководцах, мог бы сказать словами Александра Македонского, когда тому предложили участвовать в соревнованиях: «Я бы принял участие, если бы со мной рядом бежали цари!» Наивный «всесоюзный староста», никогда и никому не возражавший, добросовестно исполнявший свою ритуальную роль, не чувствовал, что те награды, которые могут получать другие, для него, Сталина, уже не награды. Свой разнос «вождь» закончил словами:

– Выкручивайтесь, как хотите, а ордена я не приму… Слышите, не приму!

И долго не принимал. Два-три раза соратники пытались уговорить его согласиться на вручение наград. К уламыванию «вождя» подключали Поскребышева и Власика. Все напрасно. Почти через пять лет сам Сталин за ужином на даче вдруг заговорил о давних наградах, тем более что на портретах, фотографиях «вождь народов» давно уже изображался с двумя геройскими звездами и двумя орденами «Победа». Накануне первомайских праздников 28 апреля 1950 года Шверник вручил наконец Сталину награды из 1945 года плюс орден Ленина, которого он был удостоен в связи с 70-летием. Н. Шверник и А. Горкин подписали 20 декабря 1949 года указ, в котором говорилось: «В связи с 70-летием со дня рождения товарища И.В. Сталина и учитывая его исключительные заслуги в деле укрепления и развития Союза Советских Социалистических Республик, строительстве коммунизма в нашей стране… наградить товарища Иосифа Виссарионовича Сталина орденом Ленина». Получив из рук Шверника медаль «Золотая Звезда» и сразу три ордена, Сталин мрачно заметил:

– Ублажаете старика… Здоровья это не прибавляет…

За этими словами стояли новые страхи, пришедшие к нему накануне юбилея. Собираясь вечером на дачу, отдав напоследок какие-то распоряжения Поскребышеву, Сталин вышел из-за своего стола и хотел идти одеваться, как вдруг его повело. В глазах поплыли оранжевые круги… Сталин тут же пришел в себя. За локоть его цепко держал двумя руками перепуганный Поскребышев:

– Товарищ Сталин, разрешите, я вызову врачей… Вам нельзя сейчас ехать… Нужны врачи…

– Не суетись…

Головокружение быстро прошло. Сталин задержался на несколько минут. Выпил чаю. Тупо ныло в затылке. Но врачей вызывать запретил. Он уже не верил не столько им, сколько Берии, который хозяйничал в Четвертом Главном управлении Минздрава… Черт его знает, что у него на уме… Да и не хотел, чтобы распространялись слухи о его болезни. Вот приедет сейчас на дачу, выпьет чай с настоем, который ему давно советовал Поскребышев. Всегда помогало… Поможет и теперь.