Заклятие сатаны. Хроники текучего общества - Умберто Эко

Попрошу вас также вспомнить фильм Клаудио Вердоне «Любовь вечна», в котором общительная девица превращает совокупление в кошмар: сидя на партнере, она то и дело отвечает на срочные сообщения и звонки. Мне довелось прочесть интервью, которое взяла у меня испанская журналистка (между прочим, с виду умная и образованная): она с изумлением рассказывает, что я ни разу не прервал беседу, чтобы ответить по сотовому. Журналистка сделала вывод, что я исключительно вежливый человек. Ей и в голову не пришло, что у меня нет сотового или он всегда выключен, потому что я пользуюсь им не для того, чтобы получать ненужные сообщения, а исключительно как ежедневником.

Шагая по тротуару, я увидел, что навстречу мне движется приклеившаяся к сотовому дама, которая вообще не смотрит перед собой. Если я не сверну в сторону, мы столкнемся. Поскольку в душе я вредина, я резко остановился и развернулся, словно желая разглядеть что-то в дальнем конце улицы, – дама врезалась мне в спину. Готовясь к столкновению, я напрягся и неплохо выдержал удар: дама оторопела – она выронила сотовый и сообразила, что налетела на того, кто не мог ее видеть, что ей полагалось меня обойти. Дама принялась извиняться, а я великодушно отвечал: «Не беспокойтесь, в наши дни такое бывает».

Очень надеюсь, что при падении ее сотовый сломался, и советую всем, кто оказывается в похожей ситуации, вести себя так же. Компульсивных телефономанов следует убивать в детстве, но, поскольку Ироды встречаются нечасто, приходится наказывать телефономанов во взрослом возрасте, пусть даже они никогда не поймут, как низко пали, и будут упорствовать.

Мне прекрасно известно, что о синдроме сотового написаны десятки книг, добавить к ним нечего, но если на мгновение задуматься – чем все-таки объяснить то, что почти все человечество охватило одинаковое исступление, что люди больше не общаются лично, не любуются пейзажем, не размышляют о жизни и смерти, а, как одержимые, болтают по сотовому, хотя им, как правило, не нужно сообщить ничего срочного, что вся жизнь превращается в диалог слепых?

Дело в том, что мы живем в эпоху, когда человечеству наконец-то удалось выполнить одно из заветных желаний, над которыми на протяжении столетий билась магия. Первое – желание летать, но не в машине, а подниматься в воздух, размахивая руками. Второе – воздействовать на врага или на любимую, произнося слова заклинания или тыкая иголкой в восковую куклу. Третье – общаться на расстоянии, через горы и океаны, при помощи джинна или волшебного предмета, которые моментально перенесут нас из Фрозиноне на Памир, из Иннисфри в Томбукту, из Багдада в Поукипзи, мгновенно общаясь с тем, кто находится в многих милях от нас. Сами, лично, а не как порой бывает на телевидении, где все решает чужая воля и где не всегда устраивают прямой эфир.

Что веками подталкивало людей к занятию магией? Спешка. Магия сулила возможность пройти от причины к следствию кратчайшим путем, опуская промежуточные шаги: произносишь заклинание – и железо превращается в золото, призываешь ангелов – и они передают твое послание. Вера в магию не исчезла с приходом экспериментальной науки: мечта о мгновенном переходе от причины к следствию перекочевала в технологическую сферу. Сегодня технология – то, что дает тебе все и сразу (нажимаешь кнопку сотового и тут же разговариваешь с Сиднеем), наука же движется вперед неспешно, ее осторожная медлительность раздражает (нам хочется сегодня, а не завтра получить лекарство от рака) – поэтому мы склонны верить целителям, которые обещают сразу выдать волшебное снадобье, не заставляя нас ждать годами.

Между восторженным отношением к технологии и магическим мышлением существует тесная связь: она объясняется религиозной надеждой на то, что чудо свершится в один миг. Богословие рассказывало и продолжает рассказывать о чудесах, однако оно искало и продолжает искать аргументы, чтобы показать постижимость или непостижимость чуда. Вера в чудо позволяет увидеть нуминозное, сакральное, божественное, то, что является и действует без промедления.

Существует ли связь между тем, кто обещает немедленно вылечить от рака, падре Пио, сотовым телефоном и королевой из Белоснежки? В определенном смысле – да. Поэтому дама из рассказанной мной истории жила в волшебном мире, не столько глядя в волшебное зеркало, сколько слушая волшебные звуки.

Трагедия 11 сентября, как известно, породила многочисленные теории заговоров. Экстремистские версии (с ними можно ознакомиться на сайтах арабских или неонацистских фундаменталистов) все валят на евреев: их, мол, предупредили накануне, и поэтому ни один из работавших в башнях-близнецах иудеев не вышел на службу – а ведь, по официальным данным, среди жертв числятся около четырехсот израильских подданных и американских евреев. Другие обвиняют Буша, поскольку у него была веская причина – подготовить почву для введения войск в Афганистан и Ирак. Кто-то возлагает ответственность за случившееся на американские спецслужбы, которые могли преследовать свои собственные интересы. Согласно еще одной версии, заговорщики – арабские фундаменталисты, причем американские власти с самого начала были в курсе дела, но предпочитали не вмешиваться в естественный ход событий, чтобы в будущем разыграть эту карту и ввести войска в Афганистан и Ирак (те же слухи ходили и о Рузвельте: якобы он знал о готовящейся атаке на Перл-Харбор, но даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти свой флот, до того ему был нужен повод для развязывания войны с Японией). Само собой, нельзя не упомянуть бен Ладена и его радикальных последователей: приверженцы этой версии обвиняют в бездействии местные органы власти, которые вместо того, чтобы защищать территорию Соединенных Штатов, проявили чудовищную некомпетентность. Впрочем, сторонники любой из теорий сходятся в одном: официальная картина произошедшего не соответствует истине, искажает факты, да и просто смехотворна.

Более подробно об этих конспирологических теориях написано в сборнике «Ноль. Почему официальная версия событий 11 сентября – фальшивка»[176], куда Джульетто Кьеза и Роберто Виньоли включили статьи Франко Кардини, Джанни Ваттимо, Гора Видала, Лидии Раверы[177] и не менее уважаемых иностранных мыслителей.