Дознание в Риге - Николай Свечин

В Нью-Йорке появились электрические извозчики. Они возят пассажиров в экипажах с электрической батареей в полторы лошадиные силы. Скорость езды – до тридцати верст в час. Ого… Немцы кормят скотину конно-железной дороги опилками. Буковые и еловые опилки смешиваются с отрубями и почему-то с соляной кислотой. Полученная смесь прессуется в кирпичики и скармливается лошадям вместо сена и овса. Бедные германские кобылы… Американцы бомбами, начиненными петролеумом, сожгли в бухте Манильи три испанских корабля. Продолжается расследование покушения на греческого короля. Газеты особо отмечают храброе поведение Его Величества. Когда раздался первый выстрел, он закрыл королеву собой. Молодец… Рижанин фон Ренгартен продолжает пешее кругосветное путешествие. Он вышел из Риги 27 мая 1897 года и с тех пор одолел своим ходом 21 000 верст. Прошел Кавказ, Туркестан, Сибирь, Монголию и Китай. Оттуда перебрался в Америку, начал с Сан-Франциско, а на днях явился в Нью-Йорк. Сразу видать, что нет у фона более серьезных дел…

В назначенное время вошел Никифоров.

– Здравствуйте! А где Яков Францевич?

– Он перешел в другое измерение. Если встретите его где-нибудь на улице, делайте вид, что незнакомы.

– Понял. Неужели он…

– Дознание смерти Язепа Титуса поднялось на новый уровень. Теперь я занимаюсь им вполне официально и при поддержке местной полиции. Я пригласил вас, Александр Лукич, чтобы известить об этом.

– Значит, в моих услугах вы больше не нуждаетесь?

– Сейчас – да. Нужно рассчитаться за проделанную работу.

Лицо отставного сыщика дрогнуло.

– Да, конечно… Я понимаю. Сколько же мне причитается?

– Четыреста рублей. Извольте получить.

Лыков вынул заранее приготовленные купюры. Никифоров с трудом сохранил хладнокровие. Чувствовалось, что он готовился к сумме много меньшей. И эта неожиданная щедрость нанимателя решает все его вопросы с залогом.

– Вы мне давали деньги на расходы, – напомнил Зверогон. – Там осталось что-то около полусотни… – И тут же покраснел и поправился: – Виноват! Семьдесят два рубля с мелочью.

Надворный советник махнул рукой:

– Эти деньги я уже списал на убытки. Что осталось – теперь ваше. Разумная экономия.

– Благодарю!

– Последний вопрос, Александр Лукич. Хватит ли вам внести залог для получения места? Могу дать взаймы. Вернете из жалования.

– Нет, что вы! – радостно ответил тот. – Хватит, и даже долги раздать останется. Не знаю, как вас благодарить. Сам-то я свой, так сказать, вклад оценивал ниже.

– Ну и славно. Где будете служить?

– Надеюсь получить место конторщика на стекольном заводе Берлина, что на Паровой улице.

– В случае нужды могу ли я привлекать вас? Или служба не позволит? Мало ли что. А вы человек опытный.

– По вечерам – я с полным удовольствием, Алексей Николаич. После такого щедрого расчета почту за честь помогать вам.

– Вот и договорились. Если вдруг перемените место жительства, прошу сообщить. Дело, которое интересует нас с Яковом Францевичем, долгое. Я ведь тоже опытный и чувствую, придется повозиться.

Мужчины помолчали. Пора было расставаться.

– Вы домой? Могу подвезти. Мне надо в конец Кандауской, к госпоже Эглит.

– Нет, спасибо. Я сразу на стеклянный завод… Может, там еще не ушли? Побыстрее внесу залог, чтобы место закрепить.

Приехав к нужному дому, Лыков сначала разыскал его хозяина. Тот оказался хмурым латышом, почти не говорившим по-русски.

– Госпожа Эглит у вас проживает?

– О, да-а, да-а!

– Она должна что-нибудь за квартиру?

– Да-а. Диви на де-есять рубель, пожа-аласта.

Лыков сунул ему в ладонь две красненьких. Тот вдруг осклабился:

– Фрау Эглит кра-асивий!

– К ней кто-нибудь ходит? – неожиданно для себя спросил сыщик. И тут же пожалел об этом.

Хозяин игриво подмигнул ему и хихикнул:

– Да-а… сегодня би-ил два-а муши-ина.

– Двое мужчин?

– Да-а.

– Кто они?

– Ка-ак я мог зна-ать? Два-а муши-ина, громко топал нога-ами, как пферд. Громко руга-алса, да-а. Я зна-ать, кто они-и?

Лыков нахмурился и пошел наверх. Что еще за люди? Ругались, топали ногами… У Язепа скопилось много врагов. Неужели теперь бедной женщине выставят счета?

Вдова (Алексей мысленно называл ее так, хотя официально она была покойному никем) спросила из-за двери:

– Кто там?

– Госпожа Эглит, Лиза! Это я, Лыков.

Дверь долго отпирали. Когда сыщик наконец вошел, то сразу спросил:

– Что случилось? У вас напуганный вид.

– Да так… устала. Я просто устала.

– Кто те двое, что были сегодня утром? Это они вас так?

Женщина помолчала, потом кивнула:

– А, чего теперь… Да, приходили двое громил. Бранились, показали ножи. Грозили, что зарежут. Я очень испугалась! До сих пор не могу прийти в себя.

– Что им было нужно?

– Чтобы я сказала, на чье имя Язеп открыл трактир. Оказывается, он купил трактирное заведение где-то в Задвинье! Я и не знала. У нас и денег-то сроду не было… Разве что те пачки. Где он их взял? Ведь подобное дело стоит тысячи.

Лиза села и заплакала. Худые плечи ее вздрагивали так жалобно, что Алексей не удержался и погладил женщину по голове. Но она зарыдала от этого еще безутешнее.

Вдруг на лестнице послышались тяжелые шаги. Вдова сразу вскочила:

– Опять они! Боже! Вам лучше спрятаться, это страшные люди.

– Сейчас я их перелицую в нестрашных, – пообещал надворный советник. – Ишь повадились по два раза в день женщину пугать. Пусть меня напугают.

Дверь отлетела от сильного толчка. Вошли двое. Действительно, крепкие ребята. Рожи такие, что сомнений в их профессии не осталось.

– Ба! Это что за стрюк? – воскликнул первый, с косой челкой из-под дурацкой пуховой шляпы.

– Утром, однако, не было, – пробурчал второй, медлительный в движениях, с покатыми богатырскими плечами.

– Ты, дядя, кто будешь? – спросил первый. – Мы тут одного трактирщика ищем. Это случаем не ты?

– Лыков Алексей Николаевич, – представился сыщик. – С кем имею честь?

– Гы-гы-гы! Вежливый. Люблю вежливых. Даже бить не буду, знай, до чего люблю. Я, стало быть, Пашка Жиган. А это мой товарищ Степа.

– От Ярышкина пришли?

– Ну, допустим, что так.

Все трое сгрудились в тесной прихожей. Драться будет неудобно, подумал Алексей, всю мебель Лизе переломаем. Надо их на улицу вывести.