Влюблен и верен - Лейн Сорейя

— Но?.. — его темно-карие глаза были полны слез.

— Но я не знаю, как забыть… — ответила она. — Я очень старалась, но у меня не получается. Мне нужно больше времени.

В комнате воцарилось тягостное молчание.

Пенни хотела бы разозлиться, но гнев ушел, осталась лишь боль. И именно эта боль сдерживала ее.

— Мне нужно идти, — сказала Пенни.

Даниэль провел рукой по волосам:

— Я останусь здесь, не буду тебе мешать.

— Спасибо.

Пенни открыла дверь:

— Прощай, Даниэль.

Он не ответил, и она вышла из номера.

Даниэль закрыл дверь как можно тише. В голове стучало, руки дрожали, тело не слушалось.

— Черт возьми! — вскрикнул он неистово, злясь на слезы.

Как безумный Даниэль оглядывал комнату в поисках того, что можно было бы разбить. И он нашел. Он не мог больше сдерживать ярость.

Даниэль схватил бутылку шампанского и бросил ее в стену, вздрогнув от звука разбившегося стекла. Затем он потянулся к бокалу, ненавидя все в этом номере. Особенно ту идеальную сцену, которую он попытался создать.

Он поднял руку, чтобы метнуть в стену и бокал, но не сделал этого. Рыдания сотрясали его тело.

Даниэль уронил бокал на пол и упал на колени. От отчаяния, одиночества и душевной агонии он закричал, как раненый зверь. Слезы текли по его щекам, у него не было сил бороться с ними.

Теперь он знал, что такое разбитое сердце. Знал, что чужая боль может убить человека. Потому что боль, которую он чувствовал сейчас, была такой же реальной, как если бы кто-то ударил его ножом в живот и оставил истекать кровью.

Он потерял Пенни. И в целом мире никто и ничто не в силах ему помочь изменить это.

Через два дня она уедет.

Его брак разрушен — и ему некого винить, кроме себя.

Глаза Пенни опухли и болели от слез. Поездка домой от отеля на такси показалась самой долгой в ее жизни. Ей было так отчаянно одиноко!.. Пенни хотелось просто исчезнуть навсегда. Но это не вариант для нее. Она была матерью и солдатом. Она должна найти силы продолжать жить, независимо от того, какую боль испытывала.

Дома Пенни прежде всего заглянула в комнату дочки.

— Мама?

— Габи. — Она на ощупь прошла к прикроватной тумбочке и включила лампу, не в состоянии разглядеть что-нибудь в узкой полоске света из приоткрытой двери в коридор. — Дорогая, почему ты не спишь? — Пенни села на кровать и погладила головку Габи.

— Мне приснился плохой сон, — пожаловалась девочка. — Останешься со мной?

Пенни было необходимо обнять и прижать к себе Габи — так же сильно, как она нужна была дочери в эту минуту.

— Конечно, милая, только сниму туфли.

Пенни сбросила свои шпильки на пол, положила ноги на кровать и устроилась на подушке рядом с Габи.

— Я не могу дождаться, когда ты приедешь домой в следующий раз, мамочка, — прошептала девочка, сжимая кулачки.

В следующий раз? Пенни была не готова думать о том, каково будет ее возвращение домой. Представить свое далекое будущее? Это будет жизнь без Даниэля.

— Я когда-нибудь говорила тебе, что ты самый важный человек в моей жизни?

Габи прижалась к ней крепче:

— Даже важнее папы?

Пенни мысленно ударила себя по губам и, сделав над собой усилие, чтобы справиться с эмоциями, ответила:

— Да, важнее папы, потому что ты моя единственная девочка.

— Я люблю тебя так же, как папу, хотя ты снова скоро уезжаешь, — заявила Габи.

Пенни грустно улыбнулась. А она-то беспокоилась о своих отношениях с дочерью и расстраивалась! Ей казалось, Габи любит отца больше, чем ее, и она никогда ничего сможет с этим поделать.

— Я тоже люблю тебя. Больше всего на свете!

Габи тихо лежала в объятиях матери, но не засыпала.

— Спи, милая. Я останусь здесь с тобой.

Девочка ничего не сказала, а Пенни придвинулась к ней еще ближе и выключила свет.

Она хотела, чтобы все закончилось по-другому, чтобы ей не приходилось проливать слезы о своем разрушенном браке. Но именно это и произошло. И она ничего не могла сделать, не в состоянии была изменить их отношения.

И Даниэль, и она старались как могли. Но в конце концов у них обоих ничего не получилось. Пенни не выдержала давления с этим шикарным номером в гостинице, шампанским и цветами. У нее было слишком мало времени на то, чтобы понять: могут ли они вообще соединиться?

Габи начала тихо посапывать. В конце концов, у нее оставалась дочь, и она должна быть благодарна за это…

Она служила в армии и осталась цела и невредима.

Волосы Габи стали влажными, и Пенни внезапно осознала — это ее слезы капали на мягкие локоны дочери.

«Спокойной ночи, девочка, — произнесла она мысленно. — Сладких тебе снов».

Это была ее предпоследняя ночь дома. Потом Пенни вернется в военный лагерь, мечтая снова оказаться рядом со своей малышкой.

Даниэль вошел тихо, но с решимостью, какой он не чувствовал с того момента, как ушел из флота. После нескольких минут слабости в отеле он взял себя в руки и теперь точно знал, что ему делать.

Он тихо прошел через коридор в спальню. Было темно, и когда он включил лампу, то увидел аккуратно застланную постель.

Он заволновался. Пенни вообще не вернулась домой?

Даниэль поспешил обратно, начиная паниковать. Он толкнул дверь комнаты Габи и заглянул внутрь, но ничего не увидел в темноте. Медленно подошел к кровати Габи и разглядел более крупный силуэт рядом с ребенком.

— Пенни? — он нагнулся к самому ее уху, опасаясь разбудить дочь. — Пенни, — позвал он жену, слегка дотронувшись до ее плеча.

Она пошевелилась, а затем пробормотала что-то.

— Пен, просыпайся!

Он мягко потянул ее за руку. Ее глаза резко открылись, и он увидел их блеск в темноте.

— Даниэль?

— Тсс. — Он помог ей встать, и они вместе вышли в гостиную.

Горел только нижний свет, и он не хотел разговаривать с ней шепотом на пороге спальни их дочери.

— Даниэль, что ты делаешь здесь? — спросила Пенни сердито.

Он кивком позвал ее пройти в их спальню:

— Нам нужно поговорить.

Она последовала за ним, но по ее походке он понял — разговор будет нелегким.

— Мы уже все сказали друг другу, Даниэль. Пожалуйста, давай не будем обсуждать все снова.