Год длиною в жизнь - Елена Арсеньева

В тот день, когда Смольников арестовал Марину Аверьянову,Юрский и Инна бежали из Энска. На другой день они прибыли в Москву и немедленновыехали за границу. Разумеется, Всеволод ничего не знал ни о судьбе Марины (даона его и не интересовала нимало!), ни о ее ребенке. Вернулся он в Россиютолько летом семнадцатого. Юрский был одним из тех большевистских комиссаров,кто первым ворвался в Зимний дворец в знаменитый октябрьский день. Он не жалелсебя в ту пору. Близилось исполнение цели – революция свершилась, теперьначался передел власти в России. Всеволод Юрский мог стать большим, оченьбольшим человеком! Он мечтал о министерском портфеле… вернее, о комиссарском«маузере» (ну какие в ту пору вообще были портфели?). Ему неважно было, спомощью чего осуществлять свою власть, с помощью «маузера», портфеля, пулеметаили пачки декретов. Юрский всеми силами стремился загладить свой промах воперации «Невеста», готов был исполнить любое, самое опасное поручение ЦК. Унего были там покровители, которые и помогли ему войти в состав комиссии поотправке из Энска золота.

Тогда-то Юрский и узнал, что Марина Аверьянова отправилась вссылку беременной. Известие потрясло его. Выходило, что он сам бросил напроизвол судьбы своего столь желанного, столь долгожданного ребенка. Юрский нина миг не усомнился в своем отцовстве и думал в те дни лишь об одном: найтиребенка. Он долго не мог навести никаких справок о Марине – огромную Россиюначала разрывать на части Гражданская война, но оставалась надежда, что бывшаялюбовница по-прежнему живет в городе Х. Марина была ему не нужна, но у нее росего ребенок. Юрский хотел найти его – и бежать с ним из России.

Да, в то время его революционная непримиримость иубежденность, его беззаветный фанатизм уже дали трещину. Он разуверился не точто в смысле творимого большевиками – небось даже и Ленин не был вполне уверенв том, что же он хочет сотворить в России! – он разуверился в их победе.

Закончив свои дела в Энске, Юрский вернулся в Москву. Онискал Марину, посылал телеграммы в Х., рвался туда поехать – безуспешно. А в товремя эшелоны с русским золотом дошли до Германии, и начались неприятности.Контрибуция оказалась значительно траченной… как шуба – молью. Разворовализолотишко непримиримые ленинцы! Кто крал, когда, как – неведомо. Германцыпредъявляли претензии, большевики юлили, замалчивали, скрывали факт скандала,но в то же время, как могли, пытались найти концы.

Но какие тогда могли быть концы? Что можно было найти?Обнаружили двух или трех идиотов, которые привезли золотую пыль, прилипшую к ихрукам, с собой в Москву, поставили их к стенке. А Юрскому под горячую рукуприпомнили старый грешок – провал операции «Невеста». Его отправили в Париж –шпионить против РОВС, [9] выявлять среди белоэмигрантов желающих вернуться вРоссию, сманивать их всеми правдами и неправдами, чтобы в России уничтожить какшпионов…

Инна была все эти годы рядом с ним, и уж кто-кто, а онаотлично знала, что Юрский не избавился от своей idйe-fix. Он не сомневался, чтоМарина Аверьянова родила ребенка именно от него. Все доводы Инны, что, переспавс ним, она могла переспать еще с десятком столь же пламенных революционеров, непереубедили его. Его вера граничила с фанатизмом… И теперь Инна убедилась, чтоЮрский был прав.

Шли годы, но он никак не хотел смириться с тем, что ему ненайти Марину, не найти ребенка. А между тем они с Инной жили припеваючи воФранции – родина хорошо содержала своих представителей в странах капитала.Суммы, которые расходовались на то, чтобы обратить симпатии «всех трудящихся» креспублике Советов, легко можно было назвать баснословными. Юрский являлсяодним из тех, через кого проходили деньги, предназначенные для поддержкиФранцузской компартии.

Кроме того, еще в восемнадцатом Юрский проделал кое-какойгешефт с продажей облигаций царского правительства, хранившихся в ГосбанкеЭнска. Операция была для добычи денег для партии, однако средства перечислялисьна его личный счет.

Итак, с материальной стороной все обстояло отлично. Сложнеебыло с моральной – с внезапно родившимся, запоздалым, неудовлетворенным,гипертрофированным отцовским чувством. Юрский не мог смириться с потерейвторого ребенка – и отчаянно пытался «сделать» третьего. Ох, скольконатерпелась Инна от своего любовника, который с годами стал ей так близок, нусовсем как муж, хоть они никогда не были официально женаты! Он сделался просточастью ее. Она понимала, что смешно ревновать немолодого, погрузневшего, полысевшегочеловека к молодым женщинам, да и не была Инна ревнива, однако последниенесколько лет жизни с Юрским были сущей мукой. А та история, когда она почтивозненавидела родную дочь…

Причем все время Инна очень хорошо понимала: не тугая грудьи свежая кожа Ренаты нужны Юрскому, вовсе нет. Дело в том, что Рената молода, азначит, может родить. Конечно, если бы Рената забеременела, Юрский немедленноженился бы на ней. Но этого не произошло. Возможно, тот случай с МаринойАверьяновой был именно случаем, в смысле – случайностью. А с течением времениЮрский стал присматриваться к поведению своей молодой любовницы ипризадумываться: где гарантия, что если Рената забеременеет, то именно от него?Ее благосклонностью пользовались многие мужчины. И добро бы только свои:Цветков, Роже, Шадькович, а то ведь и вообще невесть кто! В конце концовпобедил соперников Цветков. С ним Рената уехала в Советский Союз, а там иучасть его разделила.

Инна не сомневалась, что дочь погибла. Что ж, они давностали друг другу чужими. Когда две женщины делят одного мужчину, между нимиумирают не только родственные чувства, но даже намек на них.

Она привыкла к тому, что теперь Юрский (или Сазонов, комукак больше нравится!) принадлежит только ей. Плоха или хороша была их жизнь (воккупированной Франции, без возможности вернуться в Россию, без малейшейуверенности в завтрашнем дне), но Инна понемногу начала к ней привыкать. К томуже именно так, как некое политическое перекати-поле, опасаясь заглянуть взавтрашний день, она жила всегда – с самой юности, когда ударилась в революцию.И вот потрясающая весть о том, что где-то в Харбине у Юрского все же есть сын…

Что несла эта весть Инне? Крушение ее мира, ее душевногопокоя? Или наоборот – возрождение их отношений с Юрским? Что теперь сделаетВсеволод? Будет искать Павла и Марину? Бросит Инну?

Она пока не знала. Боялась заглядывать вперед.

Инна Яковлевна бездумно смотрела в окошко, на пролетающиемимо летние пейзажи, на заросли боярышника, на высокие золотистые соцветиясолнечника, там и сям вздымающиеся из темно-зеленой травы. А Татьяна, решив,что соседка притомилась и вздремнула, прикусила язычок и мысленно поругиваласебя за назойливую болтливость.