Тьма над Петроградом - Наталья Александрова

Аркадий Петрович имел отличную память, в ней хранились сотниисторий криминального характера. Пока годы над его памятью были не властны.

И он вспомнил, что фамилия Мезенцева встречалась ему как-тов газетах. Кажется, был какой-то большой скандал в высшем свете лет двадцатьназад. Произошел он в одном очень высокопоставленном семействе. Нет,семейство-то было на высоте – никаких сбежавших с гусаром девиц и проигравшихсянесовершеннолетних сыновей. Глава семьи граф С. не растратил состояние наактрис, мать семейства не увлеклась заезжим итальянским скрипачом, и дажедвоюродная тетка не отписала свое состояние нищей компаньонке.

Аркадий Петрович откинулся на жестком стуле и прикрыл глаза.Да-да, теперь он точно вспомнил. Скандал произошел в поместье С. под Сиверской.Аркадий Петрович бывал там когда-то, еще до того происшествия. Он вспомнилбольшой дом в стиле ампир, построенный итальянским архитектором, специальновыписанным из Флоренции, широкую каменную лестницу с бельведером, откудаоткрывался дивный вид на озеро. Был при доме огромный старинный парк, и мощенаядорога вела в ближнее село, к церкви.

Интересно, что сейчас со всем этим стало? В доме заседаеткакой-нибудь сельсовет. Или нет, пожалуй, дом-то больно хорош для сельсовета,не иначе какое-нибудь управление. А скорее всего нет уже никакого дома. Разграбили,разрушили, пожгли, разнесли по кусочкам… Долго еще хозяйственные мужички изокрестных деревень с развалин кирпичи для печей таскать будут… Хотя остались литам в России хозяева-то, вот вопрос. Ничего, Борис вернется, расскажет…

Снова Аркадий Петрович нахмурился, вспомнив Ордынцева.Что-то ему не нравилось во всей этой истории. И здесь, в церкви, он понял, чтоименно.

Скандал в благородном семействе был самый банальный: семьюобокрали. Неизвестный злоумышленник влез ночью по веревке в окно, сумел вскрытьсейф в кабинете главы семьи и выкрал оттуда крупную сумму денег и драгоценностижены. Вора удалось поймать тут же, в парке, егерь подстрелил его, да такнеудачно, что вор умер на месте. Таким образом, украденное удалось вернуть,однако была там какая-то темная история. Кажется, что-то все же пропало. То лиграбитель успел спрятать это в лесу, то ли выронил где-то в доме, и подобралкто-то из прислуги, нечистый на руку, но драгоценная вещь пропала. И вот всвязи с этим делом и всплыла в голове Горецкого фамилия Мезенцева.

Семейство было очень хлебосольное, славившееся своимгостеприимством, а в тот день еще были именины хозяйки дома. Собралосьмножество гостей, был дан бал. Горецкий помнит огромную бальную залу –венецианские окна, бронзовые канделябры отражаются в зеркалах и навощенномпаркете…

Агния Мезенцева была в числе гостей, кажется, она являласьблизкой подругой дочери главы семейства. Как видно, у этой мадемуазель еще сюности был дар – заводить себе богатых и знатных подруг. Она, кстати, и самабыла хорошего рода. В тот раз ее допрашивали, как и всех. Она сказала, чтоспала в своей комнате и проснулась, только когда услышала шум во дворе ивыстрелы в парке.

Горецкий вспомнил, как он, молодой еще тогда человек, едваза тридцать, беседовал по этому поводу с сиверским приставом, который вел этодело. Занятный был человек Платон Егорыч, царствие ему небесное, успел умеретьсвоей смертью еще до империалистической…

– Послушайте старика, драгоценнейший вы мой, –говорил пристав, – не обошлось тут без женского полу… Уж я на своем векувсякого повидал и точно знаю: если пропала какая побрякушка – cherchez lafemme, как говорят французы, ищите женщину!

Драгоценность так и не нашли. У вора, несомненно, былпомощник из числа обитателей дома, но со смертью вора ниточка оборвалась.Прислугу допрашивали с пристрастием, несмотря на то что хозяин характеризовалвсех с самой положительной стороны.

– И то сказать, – разглагольствовалпристав, – все у него живут давно, ни в чем предосудительном не замешаны,лакеи да буфетчики поведения трезвого, горничных всех я лично допросил. Уж есличто… правда наружу выплыла бы.

– И кого же вы подозреваете? – с любопытствомспросил Горецкий.

– Тут такая история, драгоценнейший, что прямо не знаю,как и сказать, – вздохнул пристав. – А только дочка егопревосходительства, – он кивнул головой в ту сторону, где начиналасьмощеная дорога в имение, – барышня передовых взглядов. Дружбу водит не точтобы уж с совсем пропащими, кои устои государственные потрясают и к свержениюцаря призывают, чего нет, того нет, упаси, упаси нас Боже! – Приставистово перекрестился. – Но все же в приятелях у нее этакие юнцыдлинноволосые, все отрицающие…

– Нигилисты? – улыбаясь спросил Горецкий.

– Вот-вот, они самые… Маменьку она в ежовых рукавицахдержит, а папеньке некогда, он государственными делами занят. Но однако, какуразумел, что к чему, серьезное внушение барышне сделал. Всех дружков-приятелейот нее отвадил, остался один, постоянный воздыхатель. К этому вроде придратьсянельзя – дворянского роду, хоть и бедный, как мышь церковная, одет-причесанприлично, в университете два курса кончил… В голове, правда, идеи витаютвсевозможные насчет свободы, равенства, братства…

– Платон Егорыч, дорогой, да откуда же вы столькознаете? – изумился Горецкий.

Пристав насупился.

– В моем деле, драгоценнейший, без этого нельзя… Ктопредупрежден, тот вооружен, так древние говорили. А они, надо сказать, большоймудрости были люди… В общем, что тут долго рассказывать, – сновавоодушевился пристав, – молодой человек этот, барышнин-то воздыхатель, набал тоже приглашен был. Папенька отвлекся, она маменьку и уговорила емуприглашение послать. Маменька, конечно, женщина достойная, но ума небольшого,это говорю вам по секрету. Так что когда искали вещичку и не нашли, я в приватнойбеседе его превосходительству подозрение высказал. Так, мол, и так, господин Nвроде приличный человек, однако связи у него сомнительные… И списочек прилагаю.Его превосходительство прочитал и за голову схватился: в моем доме, кричит, вмоем доме! Но опомнился быстро, меня убедил ход делу не давать – позору, мол,не оберешься, а девушка молодая, еще замуж выдать нужно… Так порешили мы с ним,что барышня своему возлюбленному выболтала про вещицу-то драгоценную и онуговорил ее пожертвовать на дело свободы и так далее… Ну, что там в семействебыло, какие разговоры, я знать не знаю, не моего ума это дело. Думаю, прямо-тообвинять господина N его превосходительство не стал, все же доказательств нету.Однако от дома отказал окончательно и бесповоротно. Дочери допрос, конечно,учинил, однако та ни в чем не призналась, оскорбилась сильно, с отцомнеуважительно говорила. И тогда дочку…

– В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов? –улыбаясь спросил Горецкий.

– Точно вы угадали! – расцвел пристав. –Она-то, понятное дело, просилась с маменькой за границу на воды, но егопревосходительство крут в гневе оказался. И услал ее к тетке в Саратовскуюгубернию. Так что еще раз вам напоминаю, драгоценнейший вы мой, cherchez lafemme…