Знак Потрошителя - Диана Удовиченко

Кебмены – народ наблюдательный, подумал Дан. А художника вряд ли можно забыть. Нервный, шумный, странный человек. Скорее всего, припомнили бы. С другой стороны, полностью полагаться на показания извозчиков нельзя. Мало ли, что произошло. Сиккерт мог хорошо переплатить за молчание, а кебмен – после смены отправиться в трактир и напиться там до полного беспамятства.

– В любом случае, Сиккерта мы не выпустим, – пообещал комиссар. – Надеюсь, он именно тот, кого мы искали. Рано или поздно он заговорит, хотя бы потому, что не может обходиться без кокаина. Тюремный врач утверждает, что Сиккерт употребляет наркотики.

Дан кивнул: еще бы. Ему казалось, что без допинга такие картины, как у Сиккерта, писать невозможно. Вполне вероятно, Холмс тоже употреблял кокаин, чтобы подстегнуть воображение и дедуктивные способности. Жаль, подобные эксперименты всегда заканчиваются плачевно. Он сумел справиться с тяжелой ломкой, но тяга к наркотикам осталась, память же сыщика продолжала дремать.

– То, что вы рассказали, чудовищно, Холмс, – вздохнул комиссар. – Разумеется, полиция будет работать в этом направлении. Но вы понимаете: наследник – не парикмахер и не художник, его просто так на допрос не вызовешь и не арестуешь. Придется действовать долго, скрытно и очень осторожно.

– Разумеется. Вы можете располагать мной и быть уверенным в моей скромности.

Откланявшись, Дан покинул кабинет сэра Чарльза.

Настя снова сражалась с обедом. Картошка пригорела, седло барашка не хотело прожариваться, и даже пудинг получился каким-то скособоченным.

– Да как же это надоело! – бурчала она под нос. – Один преступления расследует, другой ему помогает, а я, видите ли, в кухарках подвизаюсь!

Жизнь в ипостаси миссис Хадсон казалась ей пресной и скучной. В предыдущих мирах, как бы ни было трудно, Настя была вовлечена в гущу событий. Там она чувствовала: хоть что-то от нее зависит. Пусть была монахиней в средневековом Равенсбурге, которую все хотели принести в жертву Повелителю мух, – зато она убегала, сопротивлялась, дралась. Роль из будущего и вообще была прекрасна: наемница, охотница за головами, которая преследовала самых опасных преступников. Даже в Японии эпохи Токугава, в теле бесправной гейши, Настя умудрялась бороться с обстоятельствами.

А тут что? Сбежать? Куда, если Данилка с Сенкевичем – вот они? Протестовать против роли мирной викторианской домохозяйки? Но выбора нет. Не создавать же проблемы друзьям.

В других реальностях ее окружали загадки, мистика, странные сущности. Здесь же – только унылая призрачная девушка, которая грязной кисеей маячит в разных углах дома. Мужики охотятся за Джеком Потрошителем, а она что?

– Я сыскарь, – обиженно сообщила Настя пудингу. – А не английская кухарка. Хотя готовить я умею: русская кухня, итальянская, китайская, кавказская… Пельмени, плов, пицца, мясо в кисло-сладком соусе – да что угодно! Только не английская. Это же полное дерьмо, простите. Но миссис Хадсон не умеет даже рыбу с картошкой пожарить, а я никак не могу справиться с этой криворукой. Какие уж тут манты…

Кое-как выполнив квест под названием «приготовление обеда», Настя с ненавистью оглядела свои жалкие произведения и покинула кухню. Отправилась к себе, распахнула шкаф с одеждой миссис Хадсон. Принялась перебирать платья, накидки и юбки с блузами, бормоча под нос: «Не то, все не то…»

Перед нею была одежда настоящей английской леди среднего класса – скромная, добротная, из дорогой ткани сдержанных цветов, до тошноты благопристойная. Сегодня требовалось нечто иное. Настя с трудом откопала в ворохе нарядов наиболее легкомысленное платье. Видимо, миссис Хадсон сохранила его как память о девичьем прошлом. Платье было изумрудно-зеленое, довольно поношенное и старомодное.

– Отлично! – мстительно буркнула Настя и начала переодеваться.

Натянув одеяние, которое немного давило в талии, зато отлично подчеркивало грудь, Настя нашла самые удобные ботинки без каблука. Потом задрала подол, с сомнением осмотрела пышные нижние юбки и длинные неуклюжие панталоны. Сегодня такое не годится, требуется мобильность.

Она прошла в комнату Сенкевича, залезла в шкаф, выбрала неширокие брюки. Доктор был широк в кости, ростом примерно с миссис Хадсон, так что на пышный зад вещь пришлась впору. Настя стащила нижние юбки, надела брюки, прошлась по комнате. Так было гораздо удобнее. Заглянула в комнату Дана. В столе нашелся один из револьверов Холмса. Настя прихватила и его, не забыв патроны.

Вернулась к себе. Теперь оставалось только подобрать подходящие шляпку и пальто. Выбор пал на старенькую, но теплую накидку из шерсти. Со шляпкой было сложнее. Все головные уборы миссис Хадсон просто кричали о добропорядочности хозяйки. Настя взяла темный бархатный капор, слегка помяла поля, стараясь придать им поношенный вид. Огляделась, заметила на столе вазу с полуувядшими хризантемами:

– То, что надо!

Оторвала один цветок, пристроила к ленте, хмыкнула:

– Так гораздо веселее. Сразу виден уровень…

«Жаль, розочек со свечечками нет, да и сиськи не выставишь, – размышляла она. – Томная свечечно-розочная атмосфера плюс оголенные сиськи – самое то, что нужно для дешевого заштатного борделя».

В таком виде ее и застал Дан, вернувшийся из Скотленд-Ярда. Сразу сообразив, что происходит, жестко произнес:

– Нет.

– Я разрешения не спрашивала, – строптиво ответила Настя.

– Это тебе не двадцать первый век, – увещевал Дан. – Когда у оперативниц и мобильник, и микрофон, и камеры вокруг установлены. Даже если мы с Сенкевичем будем в засаде, перекрыть все подходы невозможно. Ты видела, какие трущобы в Ист-Энде? Вылезет из любого темного угла, полоснет ножом по горлу – и ничего мы не успеем.

– Что, так и будем сидеть, наблюдать, как Потрошитель баб крошит? – Настя в сердцах притопнула ногой. – Взять его с поличным, и все дела!

– Может, уже взяли, – вздохнул Дан. – Против Сиккерта улик хватает.

– А второй? Их же явно двое!

– Слушай, ты все равно не подходишь под типаж маньяка, – уговаривал друг. – Он предпочитает женщин старше сорока, и тотально некрасивых, больных, потасканных, понимаешь?

– Да может, у него просто выбора не имелось! Хватал что под руку подвернется. И потом, я отлично помню: пятая жертва была молодой. Лет двадцать пять, что ли. И она была красивой. Вот не помню только, как ее звали и какого числа Потрошитель с ней разделался.

– Здесь это значения не имеет. Другой мир, вполне возможно, Потрошитель отступит от известного нам шаблона.

– С чего бы? До сих пор не отступил. Давай, Данилка, не трусь! Осталось последнее убийство. Если не поймаем Потрошителя на месте преступления, считай, упустили.

– Что значит «Не трусь»? – взорвался Дан. – Предлагаешь тобой рисковать? Не дождешься! Знай свое место, женщина!