Знак Потрошителя - Диана Удовиченко

– А что, ему бывает особенно плохо по ночам?

– Как и всем безумцам, – покивал толстяк. – Ночь – время сумасшедших. Принц обычно дремлет днем, а после полуночи на него находит жажда деятельности. Несколько раз он даже уходил из своей резиденции, умудрившись проскользнуть мимо охраны и слуг. Никто не знает, где он бродит. Впрочем, не такой уж и секрет. Скорее всего, навещает любимые злачные места. Хотя болезнь нанесла удар и по его мужским способностям. Это тоже вызывает у него бешенство и приступы ненависти.

– Ненависти к кому? – напрягся Платонов.

– К виновницам его состояния, разумеется. Он питает к публичным женщинам двойственные чувства: с одной стороны, не может обойтись без их услуг, с другой – болезненно ненавидит.

Сенкевич покосился на Платонова, словно говоря: «Ну что, убедился?» Капитан едва заметно пожал плечами, мол, это еще ничего не доказывает. Но, судя по всему, задумался.

Решив, что вызнал все возможное, Сенкевич попытался перевести разговор на более безопасные темы:

– Тяжело вам приходится, доктор. Пожалуй, мне, с моими обычными, скучными бухгалтерами, клерками и домовладельцами, повезло гораздо больше. У них никогда не бывает ничего интереснее катара.

– В последнее время все же стало немного проще, – улыбнулся толстяк. – Это новое увлечение принца поддерживает его разум в состоянии стабильности.

– О чем идет речь?

Доктор Друитт рассмеялся:

– Его высочество увлекся хирургией. А я когда-то был неплох в этой области, вы помните, Уотсон. Принц Альберт берет у меня уроки.

4 апреля 1888 года

Дорогой Холмс!

Отправившись сюда, я предполагал, что буду наблюдать реалии и нравы местных жителей, и опасался лишь того, что мои отчеты окажутся скучны для вас. Но, увы, в Баскервиль-холле я стал участником множества странных, пугающих и трагичных событий.

Однако по порядку. Первая ночь в доме прошла спокойно. Я хорошо отдохнул и проснулся, когда яркий солнечный свет уже лился в окна и золотил плющ, покрывавший мрачные стены. Почти по-летнему теплое, приветливое утро придало Баскервиль-холлу уюта, и настроение у нас с сэром Генри было соответствующее.

Молодой хозяин поместья, позавтракав, уселся в кабинете разбирать деловые бумаги: это не терпело отлагательств. Я же пошел прогуляться по окрестностям. Прошелся вдоль болот, осмотрел маленькую деревушку, где жил доктор Мортимер, но с ним самим не встретился.

Возвращаясь, думал о том, насколько все же здесь мрачные, унылые места – темные леса, казалось, такие древние, словно помнят первых кельтов, бесконечные холмы, возвышавшиеся меж ними гранитные скалы и болота. Болота пустынные, бескрайние и смертельно опасные. Даже весна не делала Девонширскую природу более приветливой. Неудивительно, что именно здесь рождаются такие ужасные легенды, как история собаки Баскервилей.

Признаться, мне было неуютно еще и от мысли, что где-то в этих болотах скрывается зло понятное и привычное, но от этого не менее опасное. Я, конечно, имею в виду каторжника Селдена, дело которого вы, Холмс, раскрыли с таким блеском. Разумеется, сейчас он находится в положении загнанного животного, по чьему следу идут охотники. Но зверь, которому нечего терять, становится еще злее. Шагая по дороге, над которой склонялись покрытые дымкой нежной первой листвы кроны старых дубов, я мысленно хвалил себя за то, что прихватил заряженный револьвер.

Нервы мои были в таком напряжении, что я вздрогнул, когда за спиной раздался оклик. Обернулся и увидел спешившего ко мне худощавого, светловолосого человека. В одной руке он держал сачок для ловли бабочек, в другой – короб для добычи.

– Добрый день, – улыбаясь, проговорил, подходя, человек и зашагал рядом в сторону Баскервиль-холла. – Представлюсь без лишних церемоний, в наших краях это не принято. Я Степлтон, натуралист. Живу здесь, неподалеку. А вы, вероятно…

– Доктор Уотсон. Гость в Баскервиль-холле.

– Верный спутник того самого легендарного Шерлока Холмса? Даже здесь, в этих забытых богом местах, все наслышаны о ваших с ним расследованиях. И что же вы ищете здесь, если не секрет? Предков семьи Баскервилей, волшебных фейри? Или, может быть, хотите раскрыть загадку проклятия их рода, встретиться с фамильным чудищем?

Натуралист был весьма разговорчив и даже немного суетлив. С самого начала он произвел на меня неприятное впечатление. Было в тонких, бесцветных чертах его лица что-то, наводящее на мысль о жестокости и злобе. Возможно, такое впечатление создавалось из-за тонких губ и тяжелого подбородка, а может быть, виной была манера Степлтона щурить светлые глаза и заглядывать в лицо собеседника, будто пытаясь уличить его во лжи. Тем не менее я вежливо ответил:

– Никаких расследований. В Баскервиль-холле нахожусь как гость, по приглашению моего друга сэра Генри. Он попросил составить ему компанию, чтобы избавить от весеннего сплина.

– Да, понятно, откуда берется сплин у обитателей Баскервиль-холла, – хмыкнул Степлтон. – Вот уже в котором поколении главные наследники умирают насильственной смертью. Мне тоже не понравилось бы сидеть и ждать, когда меня настигнет фамильное проклятие.

– Вы верите в проклятия?

Степлтон пожал плечами:

– Я натуралист и верю в то, что вижу. Или слышу…

В этот момент, будто ответом на его слова, из-за деревьев донесся жуткий звук, подобного которому я не слышал никогда в жизни. Это был протяжный, на одной ноте, вой. Но он не походил на волчий, голос издававшего этот вопль существа был гораздо ниже, в нем звучали отголоски тяжелого рычания. Без всякого преувеличения, Холмс, от этого звука кровь стыла в жилах и хотелось оказаться как можно дальше от болот.

– Что это? – стараясь не показывать охватившего меня волнения, спросил я.

Степлтон усмехнулся:

– Говорят, так воет собака Баскервилей – то самое проклятие, в которое вы не верите. Но как натуралист могу сказать, что, возможно, природа этого звука не так ужасна, как кажется. Например, так может кричать выпь. Еще в болотах скапливается природный газ, который выходит наружу, производя странные шумы. К тому же влажная атмосфера может усиливать и искажать звуки, придавая им некую… потусторонность.

Его ответ несколько успокоил меня. В самом деле, решил я, просто нервы расшалились в незнакомой обстановке да еще сыграла роль необходимость присматривать за сэром Генри, которому, по вашему уверению, Холмс, грозит опасность.

Мне очень симпатичен этот активный, доброжелательный молодой человек. Я вижу в нем представителя нового, более прогрессивного поколения английской аристократии. И мне не хотелось бы, чтобы с наследником поместья Баскервилей что-нибудь произошло. Ведь именно на него, на его щедрость и умение вести дела, возлагаются надежды всех жителей…