Меня зовут Зойла - Чики Фабрегат

– Ладно, давайте скажем им правду. Берите всё, что вам нужно. Используйте меня по своему усмотрению, но потом отпустите меня. Я родилась не для того, чтобы жить на дереве, и не для того, чтобы зачахнуть в этом безнадёжном ритме жизни.

– По-своему ты тоже готова убивать за своих. Или твой брат. Он хочет быть эльфом, он хочет жить как эльф, но ты заставляешь его чувствовать себя человеком. Мы не такие уж разные, малышка.

– Я человек, – я почти выплюнула это. И кажется, повысила голос больше, чем положено, но он, похоже, не заметил.

– Человек, который говорит без слов. Человек, у которого растут уши. Человек, Зойла, способный приветствовать солнце.

Я хочу выбраться отсюда. Воздух в хижине стал душным. Мой брат сомневается в моих причинах следовать за ним в это место, где он хочет жить. Раймон говорит со мной, но я не знаю, где он. Бабушка осталась дома, ожидая, пока я разберусь с этим безумием. Мой отец пропал. А моё тело меняется так быстро, что я едва узнаю себя. Если я закрою глаза, то смогу почувствовать каждую мышцу под кожей и ощутить, как они напрягаются. Я слышу своё сердце и медленные сердца тех, кто меня окружает. Мне кажется, что стук моего слышен в каждом уголке леса.

Целитель продолжает измельчать что-то в своих деревянных чашах. Он предлагает мне одну из них, и я узнаю келч по цвету, но его запах отличается от того, что я пробовала раньше.

– Ты должна выпить это. Он замедлит твой сердечный ритм и предотвратит столкновение твоей человеческой половины с эльфийской.

– Мне очень нравится моя человеческая половина.

– Ты слишком могущественна, Зойла. Ты этого не понимаешь, ты не хочешь этого знать, но мы все видели, что ты сделала с Гербом.

– Это был несчастный случай!

– Я знаю, и Герб знает. Никто тебя не винит, но правда в том, что ты можешь воздействовать на наши тела просто силой своего желания. Мы все можем что-то менять, залечивать небольшие раны, скрывать какие-то черты, когда находимся среди людей. Твой дедушка залечивал свои раны лучше, чем кто-либо другой, и Герб унаследовал эту способность. На всём его теле ты не увидишь ни одного шрама.

Значит, я унаследовала и это. Царапины, которые я получила в лесу дома или ночью, когда спускалась с дерева, зажили раньше, чем успели меня побеспокоить. Он улыбается и продолжает говорить:

– Не удивительно, что вы с Лиамом тоже унаследовали этот дар. Семья твоей бабушки управляет звуком. Они могут модулировать свой голос таким образом, что никто не сможет устоять перед их просьбами. Твоя мать могла одним словом заколдовать любого.

Я вспоминаю, как бабушка говорила, что отец сделал бы всё, чтобы она продолжала говорить. Кажется, он слышит мои мысли.

– Это не плохо, Зойла. Твоя мать могла успокоить других, придать им храбрости… Иные слышат даже самые отдалённые звуки, чувствуют воду, успокаивают ветер, разговаривают с деревьями… Но тебе, кажется, досталось намного больше даров. До сих пор ни у кого не было возможности воздействовать на другого эльфа.

– Я воздействовала на Герба?

– Тебе удалось перекрыть ему горло, чтобы он не мог вздохнуть.

– Но я не хотела этого делать, – я лгу. Я хотела, но даже не пыталась добиться этого. И ещё рука Кины…

– Неизвестный и неконтролируемый дар – самый опасный. Ты человек с эльфийскими способностями, и если мы не объединим в тебе обе природы, никто не знает, что произойдёт.

Я беру чашу, которую он протягивает мне, и выпиваю её содержимое, будто это самое мерзкое в мире лекарство.

– Лиам выпил это перед солнечной церемонией, не так ли? Я слышала, как его сердце билось медленнее.

– У тебя хороший слух. Ягоды, из которых мы делаем келч, дают такой эффект, да. Я дал ему напиток в более концентрированном виде.

Когда я выхожу из хижины, меня уже ждёт Кина. Я не знаю, что я могу и чего не могу ей рассказать, но никто не предупреждал, чтобы я молчала, поэтому я кратко излагаю всё, что произошло внутри. Мы спускаемся в лес и бесцельно бродим, удаляясь от поляны, от эльфов, от Лиама и от всех, кто может нас услышать.

– Лиам беспокоится, Зойла, но он не сердится. Он боится, что Совет узнает, что ты солгала.

– Ты не хотела бы узнать, как сильно ты его любишь, Кина?

– Чтобы я не могла свободно дышать, когда его нет рядом? Чувствовать, что, если он посмотрит на меня, моё сердце на секунду остановится? Чтобы чувствовать страх, что больше не увижу его, каждый раз, когда он покидает меня? Чувствовать, что часы будут тянуться бесконечно, пока он не вернётся? Нет, я определённо не хочу страдать каждый день, каждую минуту, каждую секунду. Нам очень хорошо вместе, Зойла, мы общаемся, вместе трудимся, делимся, не требуя ничего взамен… Вам, людям, нужно чувствовать боль, чтобы наслаждаться тем временем, когда не больно.

– Это жизнь, Кина. Вдыхать воздух, который он выдыхает, сдувая в сторону свою чёлку, и наполнять им лёгкие; улыбаться как идиотка только потому, что он тебе улыбнулся; не замечать, как пролетает день; и слышать постоянно его голос в голове, так что ты не можешь думать ни о чём другом. А ещё, Кина, засыпать, слушая его голос, и думать, что ничто в мире не может причинить тебе вреда, потому что он охраняет твой сон.

– Мне нравится проводить часы с Лиамом, читать, пока он безуспешно пытается обтесать кусок дерева. И то, как он прижимается ко мне, когда спит, как будто хочет защитить меня или чтобы я защитила его. Но я не хочу лежать ночами без сна, думая о том, что он не чувствует того же самого, что, возможно, есть другая эльфийка, которая нравится ему больше, или что наступит день, когда он уйдёт.

– Если ты боишься его потерять, ты максимально полно используешь каждую секунду, проведённую рядом с ним.

– Я много читала о людях. Вы слишком цените решения, которые принимаете, не задумываясь, и выбираете себе пару по цвету глаз или милой улыбке. Лиам силён, он опытен, умён… Его человеческая кровь даёт ему способности, которых нет ни у кого из нас. Ты заметила, как изменилось его тело всего за несколько дней? Он может быть хорошим лидером для нас, и он станет хорошим отцом в тот день, когда у нас появятся дети, – думаю, я могу разглядеть, что она