Византийский узел - Александр Забусов

– Чем ты занят, старец?

Оторвавшись от своего занятия, колдун глянул на комита недобрым взглядом, поднял из дыры нить, на конце которой был шарик из какой-то зеленой субстанции.

– Да вот, вышел на охоту.

– …!

– Знаешь, кто живет в норах на этой земле? Это обиталище паука тарантула. Сам он в размере чуть больше фаланги пальца на руке, и при укусе его умирает не каждый человек, но если паука правильно использовать, он может стать опасным оружием. Смотри, на нить вешаем шарик из липкой смолы, опускаем в нору и…

Плавно подергивая нить, колдун вскоре вытащил из норы вцепившегося в шарик мохнатого паука черного цвета.

– …И помещаем его в сей маленький короб, – он сноровисто сунул насекомое в деревянный коробок. – Думаю, пяти особей хватит.

– Зачем тебе они нужны?

– А-а-а! Придет время, узнаешь, нам лишь бы поскорей добраться до гор Таврики.

Не все так просто, Василий прекрасно знал, кто в доме хозяин, имелся в виду полуостров. Комит не был по натуре своей тупым военным, он интересовался обстановкой в империи, знал, что через узкий перешеек в Крым проникают печенеги, что на больших территориях степной Таврии проживают в своих поместьях знатные хазары, считая полуостров своим уделом. В небольшом, когда-то греческом городе на побережье, Судаке, обосновался наместник хазарского кагана – тархан, правитель провинции. Да, хазары оставили грекам города для проживания и самоуправления, но при этом обложили их налогами, данью и торговыми пошлинами. Базилевсу некогда заниматься Тавридой. Поэтому фема Климатов на сегодняшний день не что иное, как фикция. Она давно перешла на малый пятачок Херсонеса, образовав лишь микроскопическую фему Херсона и не более того. Вот до нее им необходимо добраться и довести живым славянского волчонка. Вон он, сидит на лошади, зло смотрит исподлобья, звериная кровь. «Господи! Дай мне силы доставить его в Константинополь!» Между тем колдун пытается заставить переть буром, идти напрямую. «Тупой, недальновидный простолюдин!»

– Идем на восток! – хрипло бросил комит своим кентархам. Первым пнув вымотавшегося коня, направился по едва заметной тропе в степи. Своего командира тут же обогнал передохнувший передовой дозор. Василий не видел, как бешено, злобно блеснули глаза Лупуса, но колдуну ничего не оставалось иного, кроме как последовать примеру воинов.

Вокруг простиралась все та же степь, которая сопровождала кривичей все предыдущие дни. Плоское до самого горизонта пространство, лишь иногда встречаются островки феодальных усадьб хазарских аристократов, распаханные латки полей, виноградники да небольшие пятачки садов, белеющих распустившимися цветами на плодовых деревьях. Юг, одним словом, на Русь такая весна придет еще не скоро, а так буйствовать природа начнет только летом.

Поместья, встреченные на пути, греки обходили стороной, русичи это видели по следам. А еще следопыты доложили Андрею о том, что отряд наступает противнику на пятки. Доложили примерный численный состав ромеев и даже то, что с пищей у них дело обстоит погано.

На предложение Андрея малость увеличить темп передвижения Лютень, десятник команды следопытов, покачал головой, ответил, взвешивая каждое слово:

– Не можно, сотник. И так на пределе животина идет. Ты вспомни, когда лошадям, да и воям, полный роздых давал? А якщо прибавим ходу, так лошади падать начнут. Мы либо отстанем, либо, глядишь, в расставленные силки угодим. Имперцы уже давно знают, что мы их гоним.

– Так что ты предлагаешь, Лютень?

– Ты казал, что на этой земле поначалу степь будет, за ней горы пойдут, по горам на лошадях шибко не навоюешь. Вот пешим ходом и нагоним ворога. Мыслю я, гоним то мы легкую византийскую кавалерию, она не пехота, непривычно им ногами по горушкам скакать. Это нам все едино конно или пеше воевать.

Обсуждение велось на коротком привале, где славяне подъедали последний съестной припас. Раком вставал вопрос, где добыть пропитание? Благо дело, что лошади кормились самопасом, а вот люди не могли себе позволить даже охоту в изредка попадавшихся балках и лесах. Леса в степи были сквозными, байрачного типа.

На следующий день голод побудил остановить воинство неподалеку от встреченной на пути усадьбы богатого хазарина. После недолгого замешательства хозяин продал кривичам три десятка баранов, муку, вино и другую снедь по мелочевке. Андрей с хозяином усадьбы расстались довольными друг другом. Тем не менее разведка доложила, что хазарин направил в южном направлении посыльного, судя по всему оповестить кого-то из начальства о приходе русов.

– А-а, насрать, – поразмыслив, высказался по этому поводу Ищенко. – Сейчас у нас у самих дел по горло, нехай и хазары вспотеют. Скоро горы начнутся, хазарин в горы не полезет, а мы из Крыма на лодьях уплывем. Рыжему на сей счет указания даны, да и место стоянки я ему качественно обрисовал. Я здесь по малолетке, почитай, каждый год отдыхал. Еще не забыл бухту Ласпи.

Следующие трое суток погоня пошла по другому маршруту. Греки изменили направление движения, поскакали на юго-запад. Преследователи вырвались с просторов степи, попали на каменистую возвышенную равнину, почувствовали на первый взгляд безжизненность засушливой земли. Травы не баловали буйством порослей, чаще виднелись голые, глинистые проплешины среди каменистых россыпей и развалов. Пронизывающий ветер носил по просторам прошлогодние комья перекати-поля. Только в долинах редких ручьев, мимо которых продвигались русичи, можно было вволю напоить лошадей и запасти в бурдюки воды.

Вдруг крутым высоким уступом эта увалистая равнина обрывалась, судя по всему к морю. Следы вновь меняли направление, теперь они вели к западу.

«Зачем такие сложности? – задавал себе вопрос Ищенко. Они, словно зайцы, пытаются путать след».

Вскоре след вывел к самому морю, весенняя синева прозрачной воды раскинулась перед взорами кривичей. По узкому каменистому пляжу вдоль побережья едва угадывались следы конного отряда.

Подскочив к остановившемуся отряду, Лютень доложил свои выводы сотнику:

– Ромеи обошли горы, сотник. Думаю, пойдут берегом на Херсон.

– С чего ты это взял?

– В моем десятке людин имеется, Кудлаем звать. Он раньше с купцами посемесьских земель сюда хаживал. Берега Таврики хорошо знает. Он и надоумил.

– Давай сюда своего Кудлая.

Плечистый малый, словно сбитый из твердого дерева, еще не старый, с глубокими морщинами и шрамом над правой бровью, седой воин с медной серьгой в ухе, в добротном доспехе, Кудлай остановился напротив Ищенко. С лошадей не вставали, разговаривая сидя в седлах.

– Полуостров-то совсем невелик, – повествовал Кудлай. – Его с восхода на закат, ежели на лошадях скакать по степи, не забираясь в горы, за седмицу пройти можно. Три сотни верст с гаком будет. Ежели морем огибать побережье, поболее. Мыслю, у ромеев проводник из местных имеется, вот и вывел отряд к береговой черте. Мы сейчас точнехонько между городами византийской колонии находимся. Справа – Понтика, а ромеи на Алусту подались. Так вдоль берега и пойдут на Партенит, Горзувиты. Только так, одна у них дорога.