Бракованное чудо - Екатерина Широкова

Варвара победила, единолично захватив тело и получив долгожданный доступ к детскому дому, где хранились кое-какие записи о возвращении Мокошь и где Зинаида Ивановна тщетно попыталась вернуть свою хозяйку, но поплатилась за это.

Все дети Кощеи с удовольствием приняли Варвару, получая лакомые куски и неслыханное ранее послабление режима, но больше всего удивил Никита – он мгновенно влюбился в Варвару, когда та появилась в своём собственном обличье. Варвару так тронула эта по-своему бескорыстная привязанность, что она доверилась ему больше, чем другим, и именно он помог ей захлопнуть ловушку, в которую я так метко сейчас попала, заботливо приготовив для меня настоящий костёр.

Шансов раскусить мальчишку не было ни на грош – он ещё в раннем детстве получил талант скрывать видения из своего прошлого, делая их невидимыми для любой ведуньи.

Не знаю, осталось ли теперь что-нибудь от той Кощеи, красивой и чуточку надменной женщины, чья единственная вина была в слишком любящем муже и неготовности примириться с тьмой, но вряд ли даже она смогла бы мне помочь.

Варвара отшатнулась и метнула торжествующий взгляд – секретов никаких не осталось.

В коридоре хлопнула дверь, потом ещё раз, уже ближе, и я почти узнала фигуру Царёва в темноте за её плечом.

Воздух вокруг нас задрожал и в нос ударил резкий и неожиданно уютный запах разгорающихся поленьев, и тут я услышала их крики – дети барабанили в дверь и звали на помощь. Из всего гвалта испуганных голосов лишь один разобрала отчётливо, буквально каждое слово – Алёнка обращалась к отцу и всё повторяла, что ей очень страшно, а он застрял в реальности с пустым детским домом и в панике метался там, пытаясь на звук отыскать свою дочь.

Похоже, только я и Варвара могли видеть ещё одну, на этот раз подлинную версию – ту, в которой жадные языки пламени уже дотягивались до почерневшего потолка и пожарные машины раздирали тихий квартал воем сирен.

Я легко проскользнула сквозь увешанную диковатыми эскизами стену к вжавшейся в угол Алёнке и наткнулась на её умоляющие глаза, а она быстрым движением обхватила мою шею и разревелась, пытаясь сказать что-то, но не в силах преодолеть спазм. Не помню, что шептала ей, но у меня не было времени – наведённая реальность не выдержит жара и вот-вот лопнет, поглотив всех нас, если я не выкину её и остальных детишек туда, к Царёву.

Успела. Треск от перемещения в пыльную комнату без мебели слегка оглушил меня и всю малышню, так что и я не сразу услышала ворвавшегося сюда Царёва. Он велел отпустить Алёнку и я подняла руки, так глупо показывая раскрытые ладони.

Алёнка нырнула ему под ноги в безнадёжной попытке остановить начатый жест, но он ловко задвинул её за спину и со всей силой ткнул в меня растопыренной пятернёй.

Сначала почувствовала, как что-то лопнуло внутри, а потом непонятный сильный удар и я полетела кубарем. Белый волк, весь измазанный сажей, запрыгнул в окно, разлетевшееся миллионами обжигающих осколков, отпихнул меня прочь и уцепился зубами в кисть духолова.

Царёв обхватил другой ладонью сомкнутую пасть, отчего волк разжал клыки и рухнул на бок, жалобно взвизгнув. Его рёбра несколько раз тяжело поднялась и глаза неподвижно застыли, отражая несуществующие в этой реальности сполохи огня.

Я протянула руку и коснулась горячей шеи волка, и все вокруг провалилось в раскалённое нутро костра. Здание выло и рушилось, неохотно расставаясь со спрессованной в стенах за годы близости к мертвякам тьмой.

Призрак волка дрогнул и превратился в своего отца, Пастыря сменил уже его отец и вереница незнакомых человеческих лиц пронеслась вихрем, остановившись на волхве, к которому много веков назад явились Кощея и Варвара. Он бережно обнял меня и мы полетели ввысь, к такому близкому сейчас небу и облакам.

Я стою возле закопчённого и переломанного бетонного забора и гадаю, что делаю здесь, рядом со старым пепелищем. Вроде район Серебряного бора, но нет никаких идей, что меня сюда занесло, а попытка вспомнить сегодняшний день отзывается шумом в висках и я оглядываюсь в поисках любых зацепок. Здание за забором ощерилось зияющими прорехами окон и не подсказывает ровным счётом ничего.

Невдалеке оживлённо ругается красивая пара с ребёнком – он небрежно косится на меня и равнодушно отводит глаза, а она задерживает взгляд, давая понять, чтобы я даже и не думала интересоваться её мужчиной, и по-хозяйски берёт его под руку. Девочка с синими глазищами прижимается к маме и вдруг с самым хулиганским выражением показывает мне язык, а потом поднимает голову и хохочет, обнимая родителей. Те с недоумением смотрят на развеселившуюся дочь и уходят дальше по растрескавшемуся тротуару.

Почему-то мелькает дурацкая мысль, что этой эффектной женщине могло бы подойти имя Кощея, и я озадаченно пожимаю плечами – ну и глупости сегодня творятся, что за наваждение такое.

И отчего-то внутри пустота, но я не могу ухватить ощущение, что же именно потеряла.

Слышен рокот мотоцикла и у меня захватывает дух – снявший шлем великан кажется знакомым, но такого парня я бы точно запомнила. Он с интересом рассматривает меня и так душевно и открыто улыбается, словно мы лет сто уже дружим.

– Девушка, а почему вы такая расстроенная? Что-то случилось? Хотите, я вас подвезу хоть на Луну?