Демоны брельского двора - Инна Мар

и терпимее. Теперь королева наслаждалась своим триумфом: прием послов соседней державы, с которой вот уже двадцать лет были разорваны всяческие отношения, был плодом ее многолетних неустанных трудов.

Стоявший недалеко от трона принц Фейне, главнокомандующий армией Брелы, нимало не разделял ее радости, взирая на происходящее с видом крайнего осуждения. Род Фейне, как и род Альменаров, был младшей ветвью венценосного дома Базасов, и принц приходился королю кузеном в пятом или шестом поколении. Ему было около тридцати пяти лет, по неизвестной причине он до сих пор был холост и считался лучшим женихом королевства (разумеется, если не принимать во внимание принца Арно, а делать этого по понятным причинам не стоило). Принц слыл одним из самых выдающихся полководцев в истории Южных Земель, продемонстрировав свои таланты во время Второй Базасской войны. Именно его усилиям и блестящим стратегиям страна была обязана своей победой, и неудивительно, что примирение со старинным врагом не вызывало в нем ни капли понимания. Будучи наместником провинции Фейнери и Главнокомандующим брельской армии, часть полков которой были расквартированы в означенной провинции, он в последний год жил именно там, периодически наведываясь ко двору, чтобы принимать участие в королевских ассамблеях. Ни для кого не было секретом, что назначение его наместником, несмотря на видимую почетность этой должности, фактически означало опалу, удаление от двора и утрату политического влияния. Своей немилостью он был обязан королеве, которую он невзлюбил сразу же, как только стали очевидны степень ее влияния на супруга и стремление к примирению с Лигорией. Стремление это было вполне объяснимо, поскольку мать королевы была лигорийкой, однако, на взгляд принца, не становилось от этого менее вредоносным. Как и его царственный кузен, Фейне был человеком довольно вспыльчивым, властным, самолюбивым и резким на язык, но в меньшей степени владеющим собою, и доставлял ее величеству немало огорчений. В конце концов ей удалось услать недружественного родственника подальше от своих глаз, в очередной раз продемонстрировав, что с ней стоит считаться.

Несмотря на сердито нахмуренные брови и надутое лицо, опальный герой был исполнен непревзойденного величия и являл собой поистине великолепное зрелище. Лучи солнца играли в его светлых волосах (унаследованных от прабабки из Ферштенбретта), а золотая вышивка парадного облачения сияла нестерпимым блеском. Гордый профиль потомка древних римеров ввергал в сладкий трепет сердца придворных дам, веера которых при одном взгляде на него начинали колыхаться еще сильнее.

Рядом с ним стоял альд Эраш дель Монсон, побочный сын короля от альды Аньели. Королевский бастард на фоне кузена выглядел достаточно скромно и неприметно, это был высокий стройный темноволосый юноша, чуть моложе принца Арно, настолько же серьезный, немногословный и замкнутый, насколько блестящим, шумным и бесшабашным был его брат.

Наконец, сам означенный принц, наследник престола Арно Альменар, альв Леридский, альд де Корса и Меридэ сидел на кресле слева от короля. Это был молодой человек лет двадцати пяти – двадцати шести, высокий, темноволосый, крепко сложенный. Красивое и обычно несколько дерзкое его лицо сейчас было серьезно и возвышенно, в соответствии с торжественностью момента. Одухотворенный взгляд его черных глаз периодически отрывался от посла, у которого от напряжения вздулись на лбу вены, и словно парусник по морской глади, скользил по бесчисленным дамским грудям, весьма скудно прикрытым платьями.

Наконец, посол справился с речью, и прием перешел в финальную стадию: обмен любезностями и преподнесение даров, коими оказалась чудесной чеканки серебряная посуда, так что через какие-то сорок минут придворные с облегчением потянулись к дверям зала – избранные – на торжественный обед, остальные – готовиться к грандиозному празднику, устраивавшемуся во дворце вечером.

Зал был залит огнем свечей, отражавшимся от позолоты на стенах, играли скрипки, танцоры сходились и расходились. Далия заняла стратегическую позицию на ступеньках лестницы в компании своих постоянных спутников Мальвораля, Кане и Мантеня, и подобно генералу, оценивающему с вершины холма диспозицию войск, наблюдала за происходящим в зале, что, впрочем, не мешало ей оживленно болтать. Сама она не танцевала, томно объявляя периодически подходящим к ней кавалерам, что она совсем выбилась из сил и ей необходимо передохнуть. Исключение было сделано лишь для принцев Лериде и Фейне. Когда подошел Арно, она вспыхнула и затрепетала. Судя по внимательному изучающему взгляду принца, ему уже донесли о ее роли в истории с Дамиани. На протяжении всего танца она избегала смотреть на него, держа глаза опущенными долу, как положено скромной добродетельной девице. «Меня не обманули, танна Эртега, вы убийственно прекрасны», задумчиво произнес принц, когда музыка стихла. Тут она, наконец, подняла глаза и посмотрела на него в упор. Арно едва заметно вздрогнул. Довольная произведенным эффектом Далия вернулась к своей компании.

Альде Монтеро, которая весь вечер кружила вокруг принца Фейне, точно акула, наконец, удалось прижать его к стенке, точнее к окну, возле которого они беседовали уже довольно долгое время. Время от времени кузина бросала на нее торжествующие взгляды. Час назад она с кислой миной наблюдала за ее танцем с принцем, и теперь наслаждалась реваншем. Фейне внимал ей благосклонно, хоть и казался несколько удивленным таким напором. Еще более удивленным выглядел командор Рохас, которому по понятным причинам эта сцена не могла доставить удовольствия. Впрочем, кузину с ее бьющей через край энергией и уверенностью, что окружающие созданы, чтобы выполнять ее капризы, подобными мелочами смутить было нельзя.

– Кажется, альда Монтеро нашла себе новую жертву, – произнесла прибившаяся к их компании Эмилия Варенн, нынешняя поверенная Мелины, – принц, ей, конечно, не по зубам, но хотя бы она порвет с этим мужланом Рохасом.

– Вряд ли от альды Монтеро можно этого ожидать, – с сомнением произнесла Далия, наблюдая, как кузина, подрастеряв свой охотничий азарт, встревоженно поглядывает на любовника. – Впрочем, вы правы, с монсеньором трудно соперничать.

– Ах да, что вы, право, как можно сравнивать! – с раздражением воскликнула Эмилия. – Меченый если и был когда-то привлекательным, то в юности, до того, как ему разукрасили лицо мечом и перебили нос. По крайней мере, до второго раза. Я уж не говорю о том, что он совершенно безродный, и за душой у него ничего нет, кроме земель его жены.

Далии доподлинно было известно, что Эмилия некоторое время назад безуспешно пыталась заманить в свои сети безродного командора (а может быть, и успешно, однако ему удалось из них ускользнуть), и очевидно, именно этим фактом он был обязан столь низкой оценке его достоинств; однако, разумеется, делиться своей осведомленностью она не стала, сохраняя молчание, которое собеседница вольна была трактовать, как ей угодно.

– Однако, как я заметила, у вас тоже