Лягушка под зонтом - Вера Копейко

Никита усмехнулся. После его женитьбы Наталья Петровна уехала в Храмцово.

Он помнит, как открыл шкаф в комнате отца, много лет запертый на ключ. Робкая попытка вызвать дух второй половины своей натуры? Вероятно. Словно вещи, которые носил отец, дадут ему то, что не успел сам.

Никита вынимал костюмы, висевшие на вешалках, – черные, синие, серые. Совсем светлые для лета, которые, как говорила Наталья Петровна, носили с первого мая до первого сентября. Свитера из отменной шотландской шерсти, туфли из мягкой английской кожи. Все выглядело так, будто только что из дорогого европейского магазина.

Примеряя вещь за вещью, Никита отдавался странному чувству, почти экстатическому: он Дроздов! Такого возбуждения не испытывал даже рядом с женой.

Одетый как отец, он в зеркале видел себя другого. Большой лоб – свидетельство незаурядного ума, большой нос – природная сила натуры, крупные губы – аппетит к жизни и долголетие.

Как хорошо, что Ирина Михайловна не успела отнести вещи отца в церковь, ей не хватило времени. А Наталья Петровна, догадался он, предусмотрительно пресекла даже попытку – заперла шкаф на ключ.

Никита, облаченный во все отцовское, направился в кабинет. С новым чувством открывал другие шкафы, в которых до самого потолка лежали бумаги.

Поворот ключа – скрип дверцы – и перед ним фигурки, найденные в лесах Урала. Оставленные при себе. Это хорошо, что они здесь, а не в музее... Мысль, пойманная в потоке непривычных, отцовско-дедовских мыслей. Они пробивались к нему, вышедшему из силового поля Натальи Петровны, с помощью осязаемых вещей.

Когда Наталья Петровна покинула этот мир навсегда, в его изменившееся силовое поле вкатился Мазаев. Разве не дед и отец Дроздовы подтолкнули его? Конечно, они. Иначе с какой стати Владилен Павлович пришел бы, встал на пороге и сказал: «Вы – Никита Тимофеевич Дроздов, сын Тимофея Никитича Дроздова, внук Никиты Тимофеевича Дроздова».

Никита смотрел в открытую дверь ангара. Как будто хотел запомнить горизонт, который открывался за рекой, пустырь, который обещали в следующее лето превратить в сквер с цветочными клумбами.

Вряд ли он когда-то снова окажется здесь: цельность, которую он обретает шаг за шагом, поведет его другими путями...

Ольга переступила через порог и уловила странный запах. Что это? Едко, кисло и горько одновременно. Она с силой втянула носом воздух. Пахло еще и сладковато. Как намек на то, что на этой кухне прежде пекли сладкие пироги и даже пирожные – корзиночки, эклеры.

Ольга метнулась к плите. В большой кастрюле темнела вонючая масса, вместо белоснежной, которую она ожидала увидеть, уходя и оставляя на плите кастрюлю. Ольга посмотрела на часы на стене. Простенькие, в красной пластмассе, они показывали, что срок не вышел. Ольга не опоздала – она могла гулять еще целых десять минут.

«Ну да! – одернула она себя. – Как же».

Схватив суконные рукавицы, сняла кастрюлю с огня. Выключила плиту. Ну вот и все – мыло с ароматом герани накрылось медным тазом. Она фыркнула. У них с бабушкой есть медный таз, Валентина Яковлевна варила в нем варенье в Угличе, потом отписала для «бизнеса».

Ольга сняла со стены этот таз с длинной ручкой, опустила на кастрюлю. По крайней мере такого едкого запаха не будет.

Она села за стол. Итак, теперь надо подождать, когда масса остынет, выгрести ее и отмыть кастрюлю. Всего-то насмешливо подумала она. Дело нехитрое. А вот потом все не так просто. Придется подсчитать убытки. Она уже потянулась рукой к сумке, чтобы достать калькулятор, но решила – потом.

Как оказалось, мысль совершенно правильная...

Когда варево остыло, Ольга вытряхнула его из кастрюли в ведро, взяла щетку на длинной ручке и, засучив рукава, принялась чистить кастрюлю. Она упиралась, не поддавалась даже самой жесткой щетке, которая нашлась в хозяйстве. Не в личном хозяйстве, а здесь, в старой кухне школьного комбината питания, где они с бабушкой сняли помещение.

Неудача – это не навсегда, твердила себе Ольга, отмывая кастрюлю. Она полезна, даже очень полезна. Это предвестник удачи, объясняла себе и еще энергичнее терла щеткой по днищу кастрюли.

Неужели это трагедия? В следующий раз изменит пропорции и получит аромат, который ждет. Запах герани, обволакивающий, успокаивающий будет действовать неотразимо на всех, кто вдохнет его... Лепесток красной герани, лепесток белой лягут на каждый кусок мыла. Она уже насушила их, потому что свежие лепестки и свежие листья нельзя класть в самое тело мыла. Оно станет прогорклым, будет пахнуть еще хуже, чем то, от следов которого она избавляется сейчас.

Зазвонил телефон. Ольга выдернула руку из кастрюли, стащила розовую резиновую перчатку. Мобильник подпрыгивал от нетерпения. Наверное, с не меньшей страстью подпрыгивает Любовь Борисовна – Ольга узнала ее номер на дисплее. Не далее чем вчера обещала ей, что сегодня в четыре часа привезет мыло с геранью. Интересно, Савоськина потребует от нее штраф?

– Где товар, милочка? – загрохотал в ухе властный голос. – Не будет? – Любовь Борисовна дышала в трубку так, что Ольгино ухо запылало, как от жара плиты. – Я прокричала на весь мир, что у меня есть успокоительное мыло, оно усыпляет не в пример лучше, чем какой-нибудь Кот Баюн.

– Любовь Борисовна, оно у меня... Ну если сказать проще – не получилось. Я отдраю кастрюлю и заправлю снова.

– Заправляй, конеч-ч-чно. – Вместо дыхания Ольга услышала шипение. – Сумму штрафа узнаешь позже.

– Как это?

– Обыкновенно, как всюду. Я несу моральные потери перед клиентками. Постоянными, заметь. – Любовь Борисовна отключилась.

Ольга опустила трубку в карман, снова взяла щетку. Дно кастрюли понемногу начинало блестеть. Она доведет днище до первозданного сияния. Теперь это не желание, а необходимость. Она собиралась купить новую, но штраф... Похоже, мадам Савоськина не шутит.

Ольга поставила кастрюлю под струю воды. А вдруг снова не получится? Да ну тебя! Она разозлилась. Кто тянул за язык обещать аромат герани? Так удачно получалось с ромашкой и мятой. Может быть, досталось некачественное эфирное масло? Но она покупала у одной и той же фирмы. Делать масло самой? Ольга хмыкнула – получится дороже денег.

Она втянула воздух, пытаясь понять, стал ли он свежее. Того едкого запаха больше не чувствовалось – хорошо, что не пожадничала и поставила надежную вытяжку. Мастер предлагал подешевле – куда такая мощная? Но в воздухе пахло и очень густо иным: неприятностями.

Любовь Борисовна в последнее время заметно переменилась. Скорее всего, оценив удачный проект, как она называла их с бабушкой мыловарение, мадам решила его расширить, наверняка нашла новых участников. Сейчас модное мыло ручной работы не такая редкость.

Снова зазвонил телефон.

– Запиши сумму, – коротко сказала Любовь Борисовна. – Твой штраф составляет...