Егерь Императрицы. Крым - Андрей Булычев

– Ленька, ты, че ли? А это кто? Да никак Данила? – удивился караульный, переводя курок на фузее на предохранительный взвод. – Ну, братцы, вас ведь вообще не узнать! – покачал головой капрал Милушкин. – Худющие, на грязных арапов похожие, и как только доехать смогли по такой-то вот грязюке, – кивнул он на разбитую дорогу.

– Отодвигай свою палку, Авдейка, – жизнерадостно крикнул ротный барабанщик. – Чего здесь держишь? Нам бы их высокоблагородию доложиться да в баньку поскорее. Всю грязь с себя сбить, да ведь, Данила?

– Это да-а, – протянул вестовой. – Все-е, ну вот мы дома, наконец-то уже к себе вернулись!

– …Проведена съемка местности на юго-востоке вдоль Сиваша до Арабатской стрелки и на север на две сотни верст. Западной стороной, как вы и наказывали, мы взяли реку Днепр, – докладывал Леонид. – Полгода непрерывно в степи были, ваше высокоблагородие, а потом в крепость доложиться к их превосходительству прибыли и показали ему те наброски местности, что в пути делали. Он выделил нам отдельную избу в крепостных предместьях, и мы там три недели беспрерывно все воедино соединяли. Из мелких кусков и на одну карту переносили. А потом уже и для вас быстро копию сделали.

– Ну и как, остался генерал вашей работой доволен? – поинтересовался Алексей, разглядывая разостланный на столе большой плотный лист с топографическими обозначениями.

– Так точно, очень они довольные были, – улыбнулся барабанщик. – Предлагали они мне у них остаться, да еще и в сержантском чине. А Данилке так целого фурьера сразу же пообещали.

– Ну а вы что же, чего там не остались-то? – Лешка посмотрел на чумазые лица своих егерей.

– Ну что вы, вашвыскоблагородие! – протянули те обиженно. – Как мы свою роту можем оставить? Мы их превосходительство попросили не гневаться на нас и поскорее к себе отпустить. Они в тот день в духе были и велели каждому из нас по десять премиальных рублев дать, а с верховой лошадью так еще и вьючную себе оставить.

– О как, молодцы! – похвалил егерей Алексей. – Большое дело вы сделали, братцы. Неделя вам отдыха теперь точно положена. Никто вас трогать у нас не будет, отъедайтесь и отсыпайтесь пока. Вымотались там, небось?

– Есть маненько, – согласились ротные картографы. – И с ногаями сшибки были. Хорошо хоть, что охранение у нас из опытных дончаков было. Да и наши штуцера тоже там пригодились.

– Вот как, неспокойно, значит, в степи? Не замирил еще Александр Васильевич ногаев и татар? – удивился Егоров. – Знаю, что его с Крыма на Кубанскую линию перебросили. Ну да ничего, если за врага сам генерал Суворов взялся, значит, все там вскоре решится. Отдыхайте, братцы, не буду я вас больше задерживать.

И два чумазых егеря вышли за дверь.

– Фролка, Фролка, ты Степана Матвеича не видел?! Нам бы с амуницией порешать! – послышались крики на улице. – Братцы, а кто в станице сегодня баньку топил, не слыхали случаем? Только чтобы она жаркая была! До костей бы нам с Данилкой прогреться!

В Крыму обстановка была крайне сложной. Здесь боролись русская и турецкая партии. Хотя Блистательная Порта по Кучук-Кайнарджийскому мирному договору от 1774 года и признала независимость ханства, но полностью исполнять его трактаты она не спешила. Прошло уже два года, а десять тысяч турецких солдат все еще не покинули полуостров. В Трапезунде формировался десант, а на Дунае находилась сильная турецкая армия, готовая войти в оставленную русскими Валахию. К войне готовились и крымские татары.

Чтобы турки не предупредили нас в Крыму, туда пришлось снова вводить войска. Казалось бы, история повторяется… но сейчас ситуация была совсем другой. Русские войска входили для поддержки законно избранного хана, Сахиб Герая, и баталии сейчас были неуместны. А между тем в Крым с турецким десантом прибыл новый претендент на власть Девлет Герай, который сверг правящего хана, развернул репрессии среди недовольных и сам занял место правителя. В Стамбул был отправлен трактат с просьбой расторгнуть с Россией договор о независимости Крымского ханства. И здесь же было прописано предложение о его возвращении под власть Османской империи.

Это был явно поспешный и неосторожный шаг, ведь реально вести новую войну Турция была еще не готова, а значительный воинский контингент в Крым султан пока еще послать не мог.

Турецкая агрессия вызвала крайнее возмущение Санкт-Петербурга, хотя, скорее всего, Екатерина II была даже рада такой опрометчивости противника, фактически позволившей ей более активно вмешиваться в крымские проблемы. Осенью 1776 года русские войска при помощи ногайцев преодолели Перекоп и снова ворвались в Крым. Их поддержали и те крымские беи, которых Девлет Герай хотел наказать за поддержку прорусского Сахиба Герая.

В январе 1777 года командование войсками в Крыму принял у заболевшего князя Прозоровского генерал-поручик Суворов. У Александра Васильевича было четкое предписание от генерал-аншефа – подавлять силой любое вооруженное сопротивление, ибо татары уже не раз нападали на казачьи разъезды и даже убили несколько станичников. Правда, ему было известно и пожелание императрицы уклоняться от формальной войны всеми возможными способами.

Суворов мог бы с легкостью увеличить список своих побед, пролив кровь, но он решил последовать пожеланию Екатерины. Крымским войскам русского экспедиционного корпуса было приказано строжайше избегать конфликтов с местным населением, а от применения оружия воздержаться. Генерал-поручик одними только искусными маневрами рассеял татарскую конницу самозванца. Протурецкий лидер был вынужден бежать, отплыв в спешке в Стамбул, а в марте 1777 года на полуостров с Кубани перебрался другой претендент на верховную власть в Крыму – Шахин Герай. Он был принят русскими войсками со всеми подобающими почестями и церемониями как глава государства. Тотчас были организованы выборы, и вслед за кубанскими и крымские мурзы тоже избрали его ханом.

Как позже писали современники, первый акт драмы был сыгран, да еще притом так, что Порта не имела никакой возможности уличить русских в явном содействии Шахин Гераю. Из отпуска по болезни вернулся генерал-аншеф Прозоровский, и страдавший от отсутствия «настоящей» службы Суворов отпросился в отпуск и уехал на Полтавщину, где в это время жила его семья.

Российские войска оставались на полуострове, расположившись у Ак-Мечети, на том самом месте, где позднее будет построен Симферополь. Было понятно, что их помощь новому хану еще понадобится. Русский ставленник был незаурядным для своего времени человеком. Он учился в Салониках и Венеции, а кроме турецкого и татарского знал еще пять языков. Шахин Гирай мечтал реорганизовать средневековый Крым по европейским образцам. Однако он не учел реалий ханства. Любые нововведения вызывали лишь раздражение как у местной знати, боявшейся утратить свое влияние, так и у духовенства, у которого хан решил конфисковать их земельные наделы-вакуфы. Мечети на полуострове стали центрами сопротивления, где Шахин Герая называли изменником и вероотступником. Против политики хана выступили даже его родные братья Бахадыр и Арслан, собравшие вокруг себя большие отряды воинов.