Воры над законом, или Дело Политковского - Ефим Курганов

Конечно, Николай Павлович мог где-нибудь раздобыть миллион и доложить его в бюджет комитета о раненых, мог перебросить этот миллион в фонд комитета из другого ведомства. Мог вообще поручиться заняться новоиспечённому военному министру.

Безо всякого сомнения, мог. Но дело в том, что император вышел на поединок с Политковским.

Мало того, что тот умер и избежал суду. Он ещё и утащил куда-то растраченный миллион рублей серебром. И царь решил во что бы то ни стало стребовать этот пропавший миллион именно с Политковского, и ни с кого иного.

Именно по этой причине была развёрнута целая серия полицейских операций, именно по этой причине едва ли не все бывшие возлюбленные Политковского были опутаны целой цепью доносителей. И об каждом шаге беспутных балеринок весною 1853-го года докладывалось царю лично обер-полицмейстером Галаховым.

Конечно, кой-какие суммы были разысканы, балеринок бессовестно ограбили, но миллиона не было и в помине.

Царь чувствовал, что поединок с покойником он проигрывает, а он ужасно не любил проигрывать.

И тогда император пошёл на ещё одну крайнюю меру. Его Величество решил «загнать» ордена «ротозея и подлеца», как он говорил, Ушакова.

С одной стороны, это окончательно должно было уничтожить память об этом вояке (а он хотел этого добиться, хотел чтобы об Ушакове забыли), вытравить память об этом герое многих военных кампаний. Поэтому надо было продать ушаковские ордена каким-нибудь заезжим купчишкам. Тут чувство место, одолевавшее императора, было бы вполне удовлетворено. А он был ужасно мстителен.

С другой стороны, Ушаков ведь стал невольным сообщником Политковского… Более того, Ушаков так же, как и Политковский, нанёс страшный урон комитету о раненых. И значит, будет правильно, ежели его ордена продать, а выручку внести в финансовый фонд комитета.

В этом была гнусная, солдафонская, но всё-таки логика. Царь так рассуждал и так действовал. Он вообще всегда от слов переходил к делу и переход совершался у него крайне быстро. Даже молниеносно.

И самое интересное, на мой взгляд, то, что император Николай Павлович был свято убеждён: отобрать у балерин побрякушки и распродать боевые ордена Ушакова совершенно необходимо ради торжества исторической справедливости. И что только ради торжества справедливости он идёт на это.

Об аморальности своих поступков царь и не думал. Собственно, он считал, что мораль всегда на его, помазанника божьего, стороне. И что может быть выше такой конечной цели, как одоление негодяя Политковского, положившего лапу на государственную казну?! Ради этого, царь готов был на всё, полагая себя абсолютно правым.

Но битва с покойником для царя явно не закончилась победой. А вот балерины лишились единственных ценностей. Павел же Николаевич Ушаков как был, так и остался заслуженным боевым генералом.

Итак, Политковский остался фактически непобеждённым, украденный им миллион исчез, растворился, государь же Николай Павлович получил несколько добавочных приступов бешенства, которых мог бы избежать, ежели бы не ввязался в сражение с покойником.

Вот, пожалуй, и весь плод энергичнейших императорских усилий в феврале — апреле 1853-го года.

Кажется, выиграл один лишь обер-полицмейстер столицы: Его Величество после похорон Политковского и после апрельско-майских розыскных операций стал исключительно милостив к Галахову и доверял ему уже почти что безраздельно.

И, безо всякого сомнения, счастлив был светлейший князь и председатель государственного совета Александр Иванович Чернышёв, бывший покровитель Политковского, что удалось выскочить сухим из воды, совершенно сухим.

Итак, государь Николай Павлович одержим был идеей праведного возмездия и возжелал забрать у живых и мёртвых преступников наворованные ими суммы и вернуть в комитет о раненых.

В ходе следствия обнаружилось, что от наказания ускользнул не один только Политковский.

Два покойных чиновника канцелярии комитета о раненых Горбунов и Васильев, по доношению надворного советника Рыбкина, также крали.

И император в указе своём решил наказать всех — и живых и мёртвых, и у всех, и у живых и мёртвых, забрать всё, что только можно, и вернуть в финансовый фонд комитета о раненых:

1. Подсудимого надворного советника Рыбкина подвергнуть наказанию гражданскою смертью, лишив чинов, ордена Святой Анны второй степени, всех прав состояния, с отобранием грамот и аттестатов и ссылкою в Сибирь на поселение.

2. Подсудимых коллежского советника Тараканова и титулярного советника Путивинского, лишив чинов, орденов и дворянского достоинства, написать в рядовые без выслуги, с определением на службу по распоряжению инспекторского департамента.

3. Тайный советник Политковский за похищение из инвалидного капитала более миллиона рублей серебром, растрату сей суммы, если бы был жив, подлежал бы наказанию гражданскою смертию, то есть лишению чинов, орденов, отличия беспорочной службы и всех прав состояния и ссылке в каторжную работу в крепостях.

4. Служившие в канцелярии комитета начальником счётного отделения — статский советник Васильев и бухгалтером — коллежскийсоветник Горбунов, в 1849-м году умершие. За содействие Политковскому к сокрытию похищения комитетских сумм подлежали бы, если бы не умерли, лишению по суду чинов, орденов и дворянского достоинства и определения на службу рядовыми.

5. Все имущество, которое окажется бесспорно принадлежащим Политковскому или жене его, равно данное в придание дочери его, также описанное у подсудимых Рыбкина, Тараканова и Путвинского, равномерно имущество жён их, если они законным порядком не докажут, что оно принадлежало им до замужества, а не во время оного приобретено, обратить на пополнение растраченных сумм.

6. Описанное у вдов статского советника Васильева и коллежского советника Горбунова движимое и недвижимое имущество, которое досталось им по наследству после означенных мужей, продать с аукционного торга и вырученные деньги обратить в капитал комитета.

Да, как видим, строгий наш государь и в самом деле решил наказать и живых и мёртвых, и из тех и других извлечь денежные компенсации.

Я специально процитировал текст указа, ибо предполагаю, что иначе мне бы не поверили.

Но царь и в самом деле как решил, так сделал.

Его Величество, как известно, раздумывать ведь особо не любил, сомневающихся и мечтателей не жаловал. А сам действовал всегда решительно, напористо и быстро. Так было и с конфирмацией приговора по делу Политковского и его шайки.

Как уже было сказано выше, миллион рублей так и не набрался. В этом смысле указ императора себя не оправдал.

И когда стало очевидно, что дыра в бюджете комитета о раненых продолжает зиять, тогда миллион рублей пожертвовал в фонд комитета о раненых Иван Яковлев. Благородство его поступка многих поразило тогда и особо приветствовалось, в частности, генералом Леонтием Дубельтом, начальником штаба корпуса жандармов и заведующим третьим отделением.