Похитители тьмы - Ричард Дейч

— Я никогда не учила такому — откуда у тебя взялись такие мысли?

— И даже думать не смей говорить мне о морали и ценностях. — Синди отшвырнула стул и встала, глядя на сестру. — Тебя поймают. Ты уже вкусила прелестей тюрьмы, только не говори, что понравилось. Тебя уже приговорили к смерти. Во второй раз этого не избежать.

— Все гораздо сложнее, чем ты думаешь.

— А вот и нет. Если тебе это так нужно, найми кого-нибудь другого. Пусть это сделает Симон. Он, кажется, твой подельник. Сидел с тобой в тюрьме. У него наверняка есть опыт.

— Ты ошибаешься. — Кэтрин взяла свой сотовый. — Тебе пора возвращаться в Лондон.

— Я никуда не собираюсь возвращаться. Прекрати вести себя так, будто ты меня родила. Я сама по себе! И нашла себе настоящую работу. А ты? Ты просто вор — и больше ничего.

В глазах КК загорелась злость. В ней прорывалась нарушу обида за то, что пришлось в пятнадцать лет пожертвовать собой, отказаться от собственной юности, отдать все сестре. Она вскочила со стула и выпалила:

— Может быть, нужно было позволить опеке забрать тебя маленькой? Отдали бы тебя в какую-нибудь семью на воспитание. Без тебя я могла бы жить собственной жизнью, а не отдавать тебе свою. — КК тяжелым шагом прошла по комнате, распахнула дверь, увидела за ней Симона и метнулась мимо него прочь.

— Что с тобой? — крикнул священник вслед удаляющейся по коридору КК, но она уже завернула за угол.

Он повернулся и увидел Синди.

— Что тут у вас случилось? — спросил он.

Девушка не ответила.

— Мне нужно взять вещи, — сказал Симон, показывая на сумку на столе. — Вы уверены, что у вас все в порядке?

Но Синди ничего не ответила, игнорируя Беллатори, даже не глядя на него. Она направилась вверх по лестнице в спальню и хлопнула дверью.

Буш стоял на балконе номера «Фор Сизонс», глядя на Мраморное море и Принцевы острова. Потом повернулся и посмотрел по другую сторону Босфора и тут осознал, что находится в единственном городе мира, расположенном на двух континентах, на пересечении миров, встретившихся в этом мегаполисе. Смешанная культурная история которого не похожа на историю ни одного другого города — ни в древности, ни в наши дни. Ничто не могло быть дальше от его дома в Байрам-Хиллс, чем этот город. Он находился в городе, ставшем столицей мира задолго до того, как европейцы попали в ту глухую провинцию, где он теперь обитал.

Майкл спустился по лестнице черного дерева — он принял душ, надел джинсы и блейзер от Армани.

— Классный вид, да?

— Удивительно, в какие только места я не попадал, спасая твою задницу.

— Самолет будет готов в шесть утра, если только ты не хочешь тут еще поошиваться.

— Джинни и без того уже злится. Я путешествую по миру без нее, и если так и дальше будет продолжаться, то мы с тобой станем как попугаи-неразлучники.

Сент-Пьер улыбнулся. Он начал забывать, как нелегко путешествовать, когда ты привязан к дому, когда у тебя семья и обязательства перед теми, кого ты любишь. Пол ни разу не отказался помочь Майклу, каким бы долгим ни становилось путешествие и как бы далеко ему ни потребовалось уезжать от жены и детей. Он был самым преданным другом.

После смерти Мэри Майкл уже стал забывать, что это такое — заботиться о других, каждый день ставить на второе место собственные потребности и нужды ради тех, кого ты любишь. Он завидовал Полу и его жизни, надеясь, что настанет день и он тоже обрастет узами, которые сделают его домоседом.

Послышался слабый стук в дверь, заставший Майкла врасплох. Он посмотрел на часы, прошел по громадной гостиной и открыл дверь.

В номер молча вошла КК, направилась к окну и уставилась на море.

Буш, все еще стоявший на балконе, повернулся и увидел огорченное выражение на лице девушки. Обменявшись взглядами с Майклом, он вернулся с балкона и направился вверх по лестнице.

— Нужно принять душ, привести себя в порядок — совсем провонял, — сказал Пол, исчезая в своей спальне.

Майкл посмотрел на Кэтрин, стоящую на фоне окна.

— Что с тобой?

Та продолжала смотреть на воду, молчание затягивалось.

— У тебя есть место на самолете?

— Конечно, — медленно проговорил Майкл, слыша отчаяние в ее голосе.

— Вот и всё, — сказала КК скорее себе, чем ему.

Сент-Пьер медленно приблизился сзади, положил руку на ее плечо.

— Что случилось?

— Она знает. — Женщина отвечала, словно откуда-то издалека. — Она знает все.

Майкл знал, что Кэтрин говорит об одном человеке, о единственной семье, которая у нее есть. И прекрасно знал, что она чувствует — стыд, злость. Что еще можно чувствовать, когда человек, которого ты любишь, узнает, что ты уголовник?

— Прими мое сочувствие.

— Все эти годы я лгала… жила в плену иллюзий, обманывала себя, убеждала, будто то, что я делаю, никому не вредит.

Они оба стояли теперь молча, глядя на яхты с широкими открытыми парусами, направляющиеся по Босфору в Мраморное море. Наконец Майкл сказал:

— Иногда, защищая тех, кого мы любим, мы вредим им. Мы этого не хотим, но оно происходит независимо от нас… — Он помолчал. — Нужно многое переварить. Ничего, она поймет.

— Ты не видел ее глаза. Сплошное разочарование. Стыд. Она сравнила меня с моим отцом.

Кэтрин, наконец, повернулась, и Майкл увидел ее боль.

— У моего отца не было души. Он грабил и убивал не задумываясь.

— Может быть, — сказал Сент-Пьер. — Но он и ты — разные вещи.

— Нет. Не разные. И больнее всего — от чего у меня сердце разрывается — то, что Синди права. Яблоко от яблони…

Майкл положил руку ей на плечо, заглянул в глаза.

— Нет, она не права. Ты не похожа на отца. Ты вырастила сестру. Сделала все ради нее. Она еще не поняла, кем бы стала, если не ты. И ты не убийца, не похожа на отца.

— Я делала это, чтобы вырастить ее. Крала, чтобы нам было на что жить. Это можно оправдать. Но последние пять лет… я так и не остановилась. Делала это ради себя. Даже когда помогала Симону, мне казалось, что я в каком-то крестовом походе, что это способ доказать, будто я творю добро, совершая зло.

Майкл не сводил с нее глаз, сочувствие лишь усилилось — он понимал, что она имеет в виду. Девушка выбрала себе воровскую судьбу, и она настигала ее.

— Я больше не могу этим заниматься.

— Это правильно.

— Я должна сказать Симону. Он расстроится.

— Ничего, Симон большой мальчик.

КК отвернулась и стала смотреть на проплывающие суда.