Вся палитра нежности - Светлана Демидова

Будущее Саше Вербицкому казалось весьма туманным. Он знал, как Галочка ждала этого ребенка, и был не в состоянии представить, как она пережила это сообщение.

– Я могу видеть жену? – спросил Саша.

– Нет, – жестко ответил заведующий отделением.

– Почему?

– Потому что неположено.

– Почему неположено?

– Потому что на вас, молодой человек, микробы и вирусы, а здесь находятся новорожденные дети.

Этот довод показался Вербицкому убедительным, он медленно поднялся со стула и старческой походкой, сильно припадая на больную ногу, поплелся к выходу из кабинета. Санников П. В. опередил его, резким жестом распахнул дверь и зычно крикнул в глубину пустынного коридора:

– Дуся!!! Проводи молодого человека, а то он как-то… не того…

Тетя Дуся, уже облаченная в свежий халат, мгновенно материализовалась из ниоткуда, как сказочное То – Не Знаю Что, и бережно подхватила бледного Сашу под локоток. Впоследствии Вербицкий никак не мог вспомнить, каким образом в то утро добрался из роддома домой. Зато он на всю жизнь запомнил тот день, когда Галочку выписали из этого славного медицинского учреждения. Он пошел ее встречать один, уговорив родственников с обеих сторон не вмешиваться. Саше казалось, что он, напялив на лицо маску взрослого, спокойного и уверенного в себе человека, сможет уговорить Галочку не отчаиваться словами завотделения Санникова В. П. Они с женой и в самом деле люди еще очень молодые, и все самое главное у них, конечно же, впереди. А о погибшем ребенке особо сокрушаться не стоит, потому как он мог бы впоследствии вырасти таким же гадом, каким был его гнусный папаша. А поскольку ребенку не удалось появиться на свет, то они с Галочкой могут начать все сначала в самом лучшем виде, учитывая, что последнее время их отношения были очень доверительными, нежными и… в некоторой степени… любовными. В той самой степени, в какой позволяли последние недели беременности.

Все нравоучительные и утешительные слова застряли у Вербицкого в горле, когда две медсестры под руки вывели к нему его жену, Галочку. Собственно, это была уже не Галочка, а жалкая голубоватая тень. Со сбившимся дыханием, с огромными полубезумными глазами и спутанными серыми волосами, разметавшимися по плечам, она живо напомнила выброшенную на берег дочь морского царя.

– Сашшшшшшша… – проговорила она, непомерно долго протянув несчастную «ш», и рухнула ему на грудь. Молодой муж подхватил Галочку на руки и отнес в загодя приглашенное и заранее оплаченное такси.

Три дня молодая женщина просидела в углу дивана, поджав ноги и уткнувшись лицом в колени. Она не плакала. Она ничего не говорила, разве что иногда поднимала серое старушечье лицо к мужу и произносила все время одно и то же: длинное и шипящее – Сашшшшша… Казалось, что вокруг Гали сгустился воздух, образуя пока еще прозрачную, но уже плотную сферу, сквозь которую не могли проникнуть ни утешения, ни вопросы, ни предложения. Мало того, от этой сферы, как от упругого мячика, отскакивал и разлетался в мелкие бесполезные брызги мощный поток Сашиной любви.

На четвертый день Галя встала с дивана и, не сказав никому ни слова, ушла к отцу и матери, оставив в доме мужа все подаренные ей вещи: мягкую и теплую котиковую шубку, белый пуховый платок, кокетливые ботиночки на меху, широкое платье беременной женщины и, главное (!) – золотое обручальное кольцо. С этим кольцом Саша бросился за женой. Ему казалось, что если он сумеет надеть его снова на Галин палец, то у них все еще будет хорошо.

Галя кольца не приняла и сухо попросила Вербицкого больше никогда ее не беспокоить. Саша походил вокруг да около дома жены примерно с месяц, а потом, отчаявшись, и сбежал в славный город Ленина, где велел себе забыть, что был когда-то женат, и никогда больше никого не спросил о судьбе своей жены – вычеркнул ее из жизни…

И вот теперь убеленный сединами бизнесмен и владелец банка «Континенталь» понял, что вычеркнуть Галину из жизни ему так и не удалось. Все женщины, которые не были на нее похожи, никогда не удостаивались его внимания. Те, которые напоминали ее хотя бы в мелочах, все равно оказывались плохи, так как не дотягивали до высоко установленной планки его притязаний. И даже Ирина, почти что Галочка, все-таки не была его женой и никогда не смогла бы стать ею. Хорошо, что Никитка так всерьез увлекся этой милой женщиной, потому что сам он, Александр Ильич, непременно оставил бы ее. Он не смог бы полюбить ту, которая не являлась его бывшей одноклассницей Галочкой Хариной, а потом любимой женой – Галиной Вербицкой.

Придя к такому неутешительному выводу, Александр Ильич позвонил Прокофьеву и выдал ему кучу распоряжений на ближайшие недели две.

– А что, собственно, случилось? – Никита спросил это таким липким голосом, что Вербицкий догадался: Прокофьев сорвался на его звонок со сладкого ложа любви.

– Мне надо уехать на некоторое время.

– Куда? – задал естественный вопрос друг и компаньон.

– По личному делу, – не стал открываться ему Вербицкий.

– Надолго?

– Как получится…

– Билет заказать? Авиа? Поезд?

– Нет-нет! – поспешил отказаться от его услуг Александр Ильич. – Я сам… Я должен все сам…

Когда Никита отключился, Вербицкий задумался. Похоже, он все-таки решится войти в ту же воду еще раз. Да! Он в самое же ближайшее время поедет в Григорьевск! Конечно, это будет уже не та вода… то есть совсем другой город, но… Но он все же попытается отыскать в нем свою жену. Возможно, она уже превратилась в гадкую морщинистую старуху. Шестьдесят с гаком не красят женщин, особенно в заштатных городках, где нет ни профессиональных косметических салонов, ни магазинов элитной одежды. Ну и что? Он должен посмотреть ей в лицо и сказать, что она, гадкая морщинистая старуха, погубила его жизнь… Он, Александр Вербицкий, сделавший свою жизнь собственными руками, имеющий все, что только может позволить себе иметь человек в этой стране, абсолютно и непоправимо несчастен. Оказалось, что на самом деле человеку ничего не надо, кроме любви, которую не купишь даже за самые большие деньги.

– Вы что, меня преследуете? – услышал Александр Ильич, как только втиснулся в узкое купе обыкновенного поезда дальнего следования. Он, вздрогнув, резко обернулся. С противоположного диванчика на него с тревогой смотрела Ирина Кардецкая.

– Вы?! – только и сумел произнести он с величайшим удивлением.

– Представьте, я! – зло выпалила Ирина.

– А что вы тут делаете? – глупо спросил Вербицкий.

– Я тут сижу!

– Сидите…

– Да! Сижу и жду отправки поезда! А вот что вам тут надо?!

Александр Ильич открыл ящик для багажа, всунул в неопрятную емкость свой щегольский чемодан, опустил крышку и уселся на нее против Ирины.

– А я, как вам ни противно, тоже еду этим поездом.

– Зачем же вам ехать этим поездом?