В горе и радости - Тейлор Дженкинс Рейд

«Привет, вы позвонили на голосовую почту Бена Росса. Пожалуйста, оставьте сообщение, и я вам перезвоню. Если вы хотите спросить, что я буду делать позднее сегодня вечером, то я занят. Не трудитесь спрашивать, потому что я занят. С этого момента я буду занят всегда».

Я слушала его голос снова и снова, пока не выучила наизусть все изменения интонации и паузы, пока я не начала слышать сообщение даже тогда, когда оно не звучало. И потом я набрала снова.

На этот раз я не услышала сообщение. Трубку сняла Сьюзен.

— Элси! Иисусе! Прекрати это, ладно? Оставь меня в покое. Я не могу этого больше выносить! Его похоронят! Как ты и хотела. А теперь прекрати.

— А… — выдавила я, слишком ошарашенная, чтобы ответить.

— До свидания, Элси!

Свекровь повесила трубку.

Я сидела оцепеневшая и просто смотрела прямо перед собой, не фокусируя взгляд, но уставившись на пятнышко на потолке. Она могла бы отключить звонок, подумала я. Она могла бы отключить телефон. Но она не сделала этого. Вместо этого ей захотелось наорать на меня.

Я снова набрала номер Бена, и Сьюзен ответила.

— Проклятье! — рявкнула она.

— Если вы хотите сидеть и делать вид, что вы знали все о своем сыне, то пожалуйста. Живите ложью, если хотите. Но не пытайтесь утащить меня следом за собой. Я его жена. Он боялся сказать вам обо мне в течение шести месяцев. Шесть месяцев он приезжал в ваш дом с намерением рассказать вам, что влюбился, и шесть месяцев он этого не делал, потому что думал, что вы слишком расстроитесь и не справитесь с этим известием. Поэтому — да, он скрыл эту новость от вас. И я позволила ему это, потому что любила его. Вы хотите злиться на него. Пожалуйста. Вы хотите отрицать то, что случилось. Пожалуйста. Мне действительно уже все равно, Сьюзен. Но я потеряла мужа. И я буду звонить на его долбаный телефон снова, и снова, и снова, если я этого захочу, потому что я тоскую по его голосу. Поэтому выключите телефон, если вам это нужно, но это ваша единственная возможность.

Сьюзен с минуту молчала, и мне захотелось повесить трубку, но мне также хотелось услышать, что она скажет в свое оправдание.

— Смешно слышать, что ты считаешь шесть месяцев долгим периодом времени, — заявила моя свекровь и повесила трубку.

Ярость вынесла меня из спальни. Ярость надела на меня туфли. Когда Ана спросила, что я делаю, моя ярость ответила ей, что я скоро вернусь. Ярость вытолкнула меня из квартиры в июньскую жару и оставила меня там.

Я стояла на улице, не зная толком, что я чувствую или что мне следует делать. Я долго стояла там, потом развернулась и вошла в дом. От этой проблемы нельзя было уйти. От такого не остынешь.

— Я должна выбрать наряд на завтра, — сказала я, вернувшись в квартиру.

— Нет, не должна, — ответила Ана. — Я достала то, что ты наденешь. Тебе не следует думать об этом.

— И что я надену? — Я посмотрела на нее благодарно и сконфуженно.

— Я попыталась найти идеальное сочетание сексуальной привлекательности и приличий, поэтому ты наденешь то длинное черное платье-рубашку без рукавов, которое я нашла, и черные лодочки. И я купила тебе вот это. — Ана вытащила что-то из-под дивана. Мне вдруг пришло в голову, что диван служил ей кроватью вот уже несколько дней, когда на нем не спала я, предпочитая не ложиться в свою постель.

Она протянула мне коробку. Я поставила ее перед собой и сняла крышку. Внутри коробки оказалась маленькая черная шляпка с тонкой короткой черной вуалью. Это был ужасный подарок, за который невозможно сказать «спасибо» или сказать, что всегда о нем мечтала. Но каким-то образом этот крохотный подарок заполнил маленькую часть огромной дыры в моем сердце.

Я медленно протянула руку, осторожно вытащила шляпку из коробки. Она была уложена в мягкую бумагу. Я переставила коробку с колен на пол и надела шляпку. Я посмотрела на Ану, чтобы она помогла мне надеть ее прямо, все сделать правильно. Потом я вошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало.

В первый раз после смерти Бена я выглядела как вдова. В первый раз после того, как я его потеряла, я почувствовала, что узнаю женщину в зеркале. Это была я, убитая горем и потерявшая часть себя. Овдовевшая. Увидеть себя такой стало огромным облегчением. Я чувствовала себя настолько неуверенно в своем вдовстве, что, увидев себя в этом облике, я успокоилась. Мне захотелось побежать к Сьюзен и сказать: «Посмотрите на меня. Разве я не выгляжу как женщина, потерявшая мужа?» Если я буду выглядеть в соответствии с ролью, все мне поверят.

Ана встала за моей спиной. Плечи ее ссутулились, она сложила ладони вместе, переплела пальцы. Моя подруга была явно не уверена, что она не совершила огромную ошибку, подарив мне такой подарок, который каждая надеется не получить никогда. Я повернулась к ней и сняла шляпку. Она помогла мне.

— Спасибо, — поблагодарила я, сжав ее плечо. По какой-то причине в эту минуту мне не требовалось положить на него голову. — Красивая шляпка.

Ана пожала плечами, ее голова чуть опустилась, когда она ссутулилась.

— Ты уверена? Это не слишком? Не слишком… macabre?[10]

Я не знала, что означает это слово, поэтому просто покачала головой. Что бы плохое она ни думала о своем подарке, она ошибалась. В сложившихся обстоятельствах он мне понравился.

— Ты подруга, которую я никогда бы… — Я поперхнулась словами, не в силах смотреть ей в глаза. — Никто не заслуживает такой замечательной подруги, как ты, — сказала я. — За исключением, может быть, тебя.

Ана улыбнулась и воспользовалась моим временным просветлением, чтобы шлепнуть меня по бедру.

— Что я могу сказать, детка? Я тебя люблю. И всегда любила.

— Следует ли мне примерить весь наряд? — спросила я, охваченная внезапным желанием сыграть в старую игру в переодевание. Мы с Аной играли в нее в колледже. Мы по очереди уходили в ванную комнату и пытались придумать самый причудливый наряд друг для друга. В этот раз все было иначе. Все было намного, намного печальнее, но… такую игру в переодевание предложила нам жизнь, и Ана была со мной.

— Давай. Я подожду снаружи.

Я убежала в спальню и увидела, что Ана отложила мое платье и туфли. Я быстро надела их, добавив черные колготки, чтобы завершить ансамбль и приглушить сексуальность вуали и голых ног.

— Прилично быть сексуальной вдовой? — крикнула я ей, надевая вторую лодочку.

Ана засмеялась.

— Лично я никогда такую не видела, — ответила она.

Я переступила порог спальни, чтобы выйти в коридор. В этот момент я поскользнулась на каблуке, щиколотка подвернулась. Я шлепнулась. Несколько мгновений Ана смотрела на меня, не зная, что делать. Она не знала, засмеюсь я или заплачу. Думаю, она была в ужасе оттого, что я заплачу, благо повод для этого был. Но мне плакать не хотелось. Я посмотрела на подругу и почувствовала, как в животе зарождается смех. Я почувствовала, как он расходится кругами по моему телу. И наконец смех одолел меня.