Опрокинутая реальность - Чингиз Абдуллаев

— Примерно месяца четыре назад. Боюсь, что мне трудно будетнайти контакт с Валентиной Олеговной.

— Можешь к ней не заходить, — предложил Владимир Владимирович,— расскажи обо всем прокурору.

— Не получится. Она наверняка захочет со мной встретиться ипереговорить. А почему обычным убийством занимается следователь городскойпрокуратуры?

— Она следователь по особо важным делам, — вставил ВладимирВладимирович.

— Тем более. Обычное убийство. Задушили женщину. Почему деловедет городская прокуратура?

— По-моему, ты начал сдавать, — рассмеялся ВладимирВладимирович, — думаешь, кроме тебя, никто не ведет дело ее убитого мужа?

— Теперь понятно. Они объединили эти дела в одно?

— Разумеется. Решили понять, почему сначала убили мужа, апотом задушили жену.

— Тогда что-то не сходится, — сказал Дронго. — Когдапроизошло убийство Салима Мурсаева, Линовицкая еще не работала в городскойпрокуратуре, это абсолютно точно.

— Тогда выходит, что я начинаю сдавать, — признался ВладимирВладимирович, — я не знаю подробностей. Можешь поехать в прокуратуру и всеузнать на месте. Что касается Линовицкой, то мне сказали точно. Она ведет обадела, приняв их к производству. Может, какого-то следователя успели заменить.Ты можешь все узнать сам.

— Спасибо, вы мне очень помогли.

— Не за что, — проворчал Владимир Владимирович. И вдругспросил: — У тебя были близкие отношения с Линовицкой?

— Нет, — ответил Дронго, — почти не было. Нас прервали насамом интересном месте, а потом мы к этому уже не возвращались.

— Ну и правильно. Ты не Казанова какой-нибудь, чтобы бабобманывать. До свидания.

Дронго положил трубку.

— Линовицкая, — повторил он со вздохом. Значит, нужно будетувидеть и ее. Вообще-то он повел себя по-свински. За столько времени ни разу ейне позвонил. И совсем не из-за девочки. Только из-за своего дурацкогохарактера. Он вообще никогда не перезванивал женщинам. Может, потому, чтобоялся частых встреч с одной и той же. Исключением была Джил, но она быладалеко, в Италии.

В прокуратуру он приехал к трем часам дня Сурен Степановичоставил ему пропуск, и, показав свой паспорт, он довольно быстро получилразрешение на вход в городскую прокуратуру, после чего поднялся в кабинетпрокурора, осуществлявшего надзор за следствием.

Сурен Степанович был среднего роста, чисто выбритый, сгустыми седыми волосами, кустистыми седыми бровями. Он энергично пожал рукупришедшему и сел за стол напротив него.

— Много о вас слышал, — признался Сурен Степанович, — мнерассказывали, что вы проводите свои расследования в каком-то абсолютнонелогичном стиле, который тем не менее всегда приводит к результатам.

— Я думаю, что как раз логичность является одним изсоставляющих моего стиля, — усмехнулся Дронго, — хотя не стану возражать,наверно, некоторые мои действия в период расследования иногда действительнокажутся не совсем логичными.

— Мне сказали, что вы интересуетесь убийством на Ленинском.Там задушили женщину.

— Да. Дело в том, что я был в этом доме за несколько дней доее гибели. Я был там в связи с убийством ее мужа. Сестра мужа обратилась ко мнес просьбой разобраться в этом преступлении. И я, естественно, поехал наквартиру вдовы вместе с сестрой ее бывшего мужа.

— И вы никого там не застали?

— Застал. Там был ее друг. Тот самый, которого вы задержали.Хотя мне кажется, что ваш следователь несколько поторопился.

— У нас были серьезные основания так думать, — заметилпрокурор, — наверно, будет лучше, если вы сами поговорите со следователем.Кстати, Головин уже рассказал о вашем визите. И кажется, наш следователь васзнает. Хотя ничего удивительного в этом нет. Вас знают многие люди в Москве.

— Наверно, — уныло согласился Дронго.

— Вы понимаете, что я не могу на нее давить, — продолжалпрокурор, — она самостоятельная процессуальная фигура и сама должна решать,какую информацию вам дать, а в какой отказать.

— Мне хотелось объяснить ситуацию. Я не сомневался, чтоГоловин расскажет, хотя не думал, что он сделает это в первый же день. Впрочем,его можно понять. Мало того, что убита его знакомая, так его еще и обвиняют вэтом убийстве.

— И вы так уверены, что он не совершал этого убийства?

— Почти наверняка не совершал. Он не показался мне таким ужубедительным в своей энергетике. Чтобы задушить женщину, нужно обладать нетолько сильным характером, но и достаточным мужеством. Или человеком должныдвигать гнев, месть, что угодно. Но должно быть сильное эмоциональное чувство.

— А если ее задушил наемный убийца? — спросил Абрамов. —Такой вариант вы исключаете?

— Как раз этот вариант наиболее вероятен. Убийца не сталстрелять, а решил убрать женщину столь необычным для нашего времени способом.Но это не Головин, можно не сомневаться.

— Лучше я приглашу следователя, и вы с ней побеседуете. Онау нас новый сотрудник, только недавно приняла к производству дело об убийствеСалима Мурсаева. К сожалению, следователь, который раньше вел это дело, ужеуволился. У нас кадры трудно сохранить, — вздохнул прокурор, — меняютсядостаточно часто. Небольшая зарплата, огромные нагрузки, ответственность, а влюбой частной компании юристу платят гораздо больше. Я уже не говорю о такихспециалистах, какие у нас есть. Они могут работать не только юридическимиконсультантами, но и возглавлять службы безопасности, работать в аналитическихслужбах. Я никого не осуждаю. Но нам работать сложно.

Он поднял трубку телефона:

— Валентина Олеговна, здравствуйте. Зайдите ко мне,пожалуйста. Ко мне приехал тот самый эксперт, о котором мы говорили. — Положивтрубку, он сказал: — Она очень толковый человек. И опытный, несмотря на своймолодой возраст.

— Когда она к вам пришла?

— Месяц назад. Нам ее рекомендовал Бозин. Может, слышали отаком? Они вместе проводили расследование какого-то загадочного преступления.Валентина Олеговна рассказывала мне, что без вашего участия она бы не смоглапровести расследование.

— Она преувеличила, — пробормотал Дронго, — такой опытныйспециалист, как она, да еще под руководством самого Бозина…

Сурен Степанович с любопытством посмотрел на Дронго,улыбнулся, но не стал ничего комментировать. Вместо этого он спросил:

— Мне говорили, что вы из Баку?

— Да, — кивнул Дронго, — вообще-то я сейчас живу на двагорода.