Воспламеняющая взглядом - Стивен Кинг

***

Пока Энди щекотал дочку отросшей щетиной, Орвид Джеймисон,он же О'Джей, он же Живчик, вместе с другим агентом Конторы Брюсом Кукомвылезал из светло-голубого «шевроле» около закусочной «Гастингс дайнер».

Джей остановился на минутку окинуть взглядом Мэйн-стрит с еепологой площадкой для парковки машин, магазином электротоваров, двумбензоколонками, аптекой, деревянным зданием муниципалитета с прибитой на немпамятной доской в знак какогото исторического события, на которое все плеватьхотели. Мэйнстрит одновременно являлась отрезком Дороги 40, где, не более чем вчетырех милях от О'Джея и Брюса Кука, находились Макги.

– Взгляни на этот городишко, – с отвращением сказал О'Джей.– Я вырос неподалеку, в Лоувилле. Слышал когда-нибудь о Лоувилле, штатНью-Йорк?

Брюс Кук покачал головой.

– Это рядом с Ютикой. Там варят пиво «Ютика клаб». Деньотъезда из Лоувилла был счастливейшим в моей жизни. – О'Джей подлез под куртку,поправил «пушку» в кобуре.

– А вот и Том со Стивом, – сказал Брюс. Напротив, черездорогу, светло-коричневый «пейсер» заехал на площадку для парковки восвободившееся от фермерского грузовичка место. Из «пейсера» вылезли двое втемных костюмах, похожие на банкиров. Дальше по улице, рядом с мигалкой, ещедвое из Конторы подошли к какой-то старой карге, которая осеняла перстомшкольников, высыпавших на переменку. Они показали ей фотографию, та покачалаголовой. В Гастингс Глене собралось десять агентов Конторы, поддерживающихсвязь с Норвилом Бэйтсом, который находился в Олбани в ожидании личногопредставителя Кэпа – Эла Стейнвица.

– Да, Лоувилл, – вздохнул О'Джей. – Надеюсь, к полудню-тозахватим этих двух паразитов. Надеюсь, следующее задание будет в Карачи. Или вИсландии. В любом месте, но не на севере штата Нью-Йорк. Слишком близко кЛоувиллу, тошнить начинает.

– Думаешь, к полудню захватим? – спросил Брюс. О'Джей пожалплечами:

– До захода солнца. Можешь не сомневаться. Они зашли взакусочную, сели у стойки, заказали кофе. Принесла его молоденькая изящнаяофициантка.

– Давно на работе, сестренка? – спросил ее О'Джей.

– Мне жаль вашу сестренку, – ответила официантка, – если онахоть чуток похожа на вас.

– Не надо так, сестренка, – сказал О'Джей, протянув ей своеудостоверение. Она долго изучала его. За ее спиной какой-то выросший малолетнийправонарушитель в мотоциклетной куртке давил на кнопки автомата-проигрывателя«Сиберг».

– С семи часов, – сказала она. – Каждое утро. Может, хотитепоговорить с Майком? Он – хозяин. – Она было двинулась, но О'Джей мертвойхваткой схватил ее за руку. Он не любил женщин, насмехавшихся над еговнешностью. Почти все женщины – шлюхи, так говорила его мамаша и была права,даже если она и ошибалась во многих других вопросах. Уж, конечно, мамаша точнознала бы, что сказать об этой грудастой стерве.

– Разве я сказал, что хочу говорить с хозяином, сестричка?Она забеспокоилась, а именно это требовалось О'Джею.

– Н-нет.

– Ну и хорошо. Я ведь хочу говорить с тобой, а не с парнемиз кухни, где он все утро делает яичницы и рубит котлеты. – О'Джей вынул изкармана фотографию Энди и Чарли, показал, не выпуская из руки ее запястье. –Узнаешь, сестричка? Может, подавала им завтрак сегодня?

– Пустите. Мне больно. – С лица ее сошла вся краска, кромевульгарной помады, которой она намазалась. Возможно, она из тех, кто подавалкоманду к овациям во время спортивных состязаний в средней школе, из того сортадевок, которые поднимали Орвила Джеймисона на смех, когда он приглашал ихпогулять, потому что он возглавлял шахматный клуб, а не играл полузащитником вфутбольной команде. Куча дешевых лоувиллских шлюх. Боже, как он ненавидел штатНью-Йорк. Даже от самого города его воротило.

– Скажи, обслуживала ты их или нет. Тогда отпущу. Сестричка.Она быстро взглянула на снимок:

– Нет! Не видела. Теперь от...

– Ты невнимательно смотришь, сестричка. Взгляни-ка еще. Онаснова взглянула и выкрикнула:

– Нет! Нет! Никогда не видела их! Отпустите меня! Выросшиймалолетний правонарушитель в кожаной куртке, купленной в магазине удешевленныхтоваров, неторопливо подплыл и наклонился, держа кулаки в карманах брюк и звенязамкамимолниями.

– Даму беспокоите, – сказал он.

Брюс Кук взглянул, не скрывая презрения:

– Смотри, не пришлось бы нам и тебя побеспокоить, поросячьяморда.

– Ох, – вздохнул бывший малолетний в кожаной куртке, голосего внезапно стал тихим. Он быстро ретировался, очевидно вспомнив, что на улицеего ждут неотложные дела.

Две пожилые дамы за столиком, нервничая, наблюдали маленькуюсценку возле стойки. Грузный мужчина в умеренно чистом белом переднике –очевидно, Майк, хозяин – стоял в проеме кухонной двери, также следя запроисходящим. В руке он как-то неуверенно держал большой нож для мяса.

– Чего надо, ребята? – спросил он.

– Они из федеральной службы, – нервно сказала официантка. –Они...

– Не обслуживала их? Уверена? – спросил О'Джей. – Сестричка?

– Уверена, – сказала она, чуть не плача.

– Смотри не ошибись. Ошибка может упечь тебя на пять лет втюрьму, сестричка.

– Уверена, – прошептала она. С нижнего века скатилась слезаи поползла по щеке. – Пожалуйста, отпустите. Мне больно. О'Джей на какое-томгновение сжал руку еще сильнее, наслаждаясь ощущением тонкой косточки в ладонии сознанием, что может сжать ее еще сильней, сломать и... отпустил. Взакусочной стояла тишина, если не считать голоса Стиви Уандера из «Сиберга»,заверявшего посетителей «Гастингс дайнер», что инцидент исчерпан. Пожилые дамыторопливо вышли.

О'Джей поднял чашку с кофе, наклонился над стойкой, вылилкофе на пол и швырнул чашку. Шрапнель из толстых кусочков фарфора разлетелась вразных направлениях. Официантка плакала навзрыд.

– Дерьмовое варево, – сказал О'Джей.

Хозяин сделал неуверенное движение ножом – лицо О'Джеязасияло.

– Давай, друг, – сказал он, посмеиваясь. – Давай. Посмотрим,как у тебя выйдет.

Майк положил нож рядом с тостером и внезапно закричал сотчаянием и гневом:

– Я воевал во Вьетнаме! Мой брат воевал во Вьетнаме! Янапишу нашему конгрессмену! Вот увидите! О'Джей взглянул на него. НапуганныйМайк опустил глаза. Агенты вышли.