Мужчина и Женщина - Юрий Андреев

Эпиграфы к главе

— Умеете ли вы играть на рояле? — Не пробовал, нодумаю, что умею.

Если фаллос каждый раз входит и выходит из наружных половыхорганов одним и тем же способом, длительный сеанс занятий любовью может бытьскучным, но если мужчина знает, как разнообразить толчки и позы, долгий сеансстановится большим преимуществом. И не будет большим преувеличением сказать,кстати, что чем больше времени он имеет, тем легче ему будет сделать сеансзапоминающимся. «Тун Сюань Цзу» содержит поэтическое описание различныхтолчков, какие удобны в длительных сеансах занятий любовью: глубокие и мелкие,мелкие и быстрые, прямые и косые толчки никоим образом не являются однородными,и каждый имеет свой отличительный эффект и характеристики. Медленный толчокдолжен походить на дерзающее движение карпа, играющего с крючком: быстрыйтолчок — на движение стаи птиц, пробивающейся против ветра. Вставлять ивытаскивать, двигать вверх и вниз, слева направо, разделять промежутками или вбыстрой последовательности, и все они должны быть скоординированы. Мы должныиспользовать каждый в наиболее удобное время и никогда не цепляться упорно заодин стиль по причине нашей собственной лености или выгоды. Затем в книгеподробно описываются 9 типов толчков: 1. Направлять вправо и влево, будтохрабрый воин пытается порвать ряды врагов. 2. Двигать вверх и вниз, будто дикаялошадь брыкается в реке. 3. Вытаскивать и приближать, как стайка чаек играет наволнах. 4. Использовать глубокие толчки и мелкие, дразнящие удары быстрочередуя, как воробей клюет остатки риса в ступе. 5. Производить глубокие имелкие удары в неизменной последовательности, как большой камень опускается кморе. 6. Приближать медленно, как змея вползает в нору для зимовки. 7. Толкатьбыстро, как испуганная крыса бросается в нору. 8. Балансировать, затем ударять,как орел хватает неуловимого зайца. 9. Поднимать, затем погружать, подобнотому, как большая парусная лодка храбро встречает бурю. Толчки, производимые сразличными скоростями, силой и глубиной, добавляют оттенки и нюансыудовольствия, которые усилят любовь мужчины и женщины. Вариации также даютмужчине метод контроля его эякуляции и поддерживают его фаллос твердым втечение соответствующего долгого времени.

Из книги Йалан Члана «Дао любви»

Сидит девица, думает, за кого замуж пойти? «Замолодого-холостого? Нет у него никакого опыта, плохо мне будет. За вдовца? Своюжену заколотил, за меня примется, плохо мне будет. Пойду-ка за женатого: сосвоей женой справляется и мне хорошо будет».

СКАЗКА

Совсем допекли мужики Господа-Бога просьбами что-нибудьпридумать — совсем-де их жены заели. Господь и придумал: завтра утром, говорит,приносите вон к тому старому дубу каждый свою жену в большом мешке. Ладно,собрались они все утром у дуба пораньше. Господь и говорит: развешивайте их поветкам, кому где удобней. Развесили.

— Теперь, — велит, — идите по кругу, а как яхлопну в ладоши, бегите каждый к любому мешку, который напротив вас, и беритесебе. Ясно?

— Ясно, — отвечают.

Ну, пошли. Кружил он их, кружил, раз! — в ладошихлопнул. Они все и побежали разом каждый к своей прежней.

— Мужики! Да вы что? Уговор-то другой был!..

— Э, батюшка, — отвечают, — у старой-то женымы уже все насквозь знаем, а у новой-то какая еще новая зараза проявится!

С тех пор и стали жить со своими — в ладу и согласии.

Мы с Анастасией завели ритуальный «мамин день». Не всегдаего правда, соблюдали в силу обстоятельств от начала до конца, но как принципмы его выдерживали. Это означало, что бытовые хлопоты в субботу сводились доминимума («кому нужны разносолы, готовьте их сами!»). Желающих трудиться уплиты, в общем-то, не находилось, правда, однажды Максим поразил нас всех,сотворив из кипятка, порошка какао, сухого молока и сахарного песка вполнеприличное подобие праздничного напитка. Все пили огненную жидкость дапохваливали поваренка, а в округлившихся от восторга Олиных глазках авторитетбрата возрос аж до неба.

«Мамин день» означал, что мама либо трудилась пособственному желанию (вдруг ей захотелось вышить гладью на плече своей зеленойблузки двух играющих сиреневых стрекоз), либо читала, либо уезжала к родителям,либо отправлялась с подругой в парилку, а оттуда к косметичке, либо вела всюнашу команду в музей, планетарий или даже в кафе. «Мамин день» означал, чтовечером я должен был пригласить ее на свидание, к которому она тщательноготовилась (наряд, макияж и т. д.), и мы отправлялись — по моему выбору —на какое-либо зрелище («Вот так, дружок, и выявляются все дефекты твоеговкуса…») Ну, а уж после возвращения!.. Каждый раз это была вдохновенная поэма,где мне принадлежала честь скромного соавторства, не более. А назавтра — этобыла стряхнувшая с себя сто пудов бытовых забот, помолодевшая чуть ли не додевичьего вида женщина.

В тот особо запомнившийся мне вечер я пригласил ее напрогулку по Неве в честь праздника белых ночей. В светлых одеждах, держась заруки, как студенты, мы шли Вдоль гранитных парапетов под призрачно-серебрянымнебом, пропитанным светом исчезнувшего за горизонтом светила. Рядом с намитекла празднично одетая толпа, обходя застывших с удочками чудаков. Это былиприезжие — средних лет и дети, но в основном молодежь. Очень- очень приятно мнебыло двигаться ладонь-в-ладонь с любимой, столь прекрасной, грациозной женою,которая стала моей судьбой, моим счастьем! Она все время ахала от восторга,теребила меня и по поводу, и без повода. То ее внимание привлекал переполненныйпрогулочный пароходик («Поехали, Егорушка, поехали!.. Ой, нет, такаяочередь…»), то какие-то женские одежды, то музыканты, старательно наигрывающиена духовых крепко памятную классику. А мое сознание было и тут, и не тут.Гулевание — дело доброе и славное, но я никуда не мог деваться от ясногопонимания того, что аз есмь муж, то есть защитник, кормилец и поилец этойудивительной женщины, столь совершенной телом и душой, вверившей мне жизнь своюи своих детей. Их благополучие — вот смысл моего существования. Да, конечно,мне должно быть интересно и здорово от трудов моих, так твердит Анастасияпостоянно («Да действуй ты, Егорушка, по своему разумению, с кем тебе надосближайся, с кем хочешь — разбегайся, уж на сатиновые трусики для тебя я всегдазаработаю»). И однако — грош мне цена, мужику с головой и руками, если не будуя удачлив и богат — для своей семьи. И я благостно тек в праздничной толпе, номысль моя не была праздной: да почему бы здесь, где по вечерам фланируюттысячи, десятки и сотни тысяч людей, не организовать торговлю прохладительныминапитками, сладостями, пирожками? Почему в Берлине, к примеру, на народныхпразднествах все желающие могут купить с лотков станиолевые тарелочки сгорячими сосисками со сладкой красной приправой, а в Сайгоне — орешки с зеленью?А у нас — ничего.

Да, дела в Отечестве разворачиваются круто, это я испытал насвоем хребте. Но, с другой стороны, какие просторы у нас для любой инициативыоткрылись! Так почему надо ждать, что наши же очевидные потребности долженудовлетворять какой-либо заокеанский Мак-Дональд или рвач из ближнегокавказского зарубежья, или должны их уродовать уклончивоглазые хмыри изместных, приторговывающие одной лишь водкой, не вынимая вонючего окурка изорта? Гулять-то я гулял, но в сознании моем тем временем четко прокручиваласьидея, которую недавно высказала на собрании учредителей нашего хромающего наобе ноги картографического концерна Алевтина Сергеевна, экономист милостьюБожьей: необходимо в структуру издательства ввести и коммерческиеподразделения, ибо без постоянно притекающих в кассу наличных денег нам недожить до лучезарного будущего… Так вот же она, эта наличка! Другое дело, какее взять…