Екаб Петерс - Валентин Августович Штейнберг

26 января 1919 года Петерс печатает статью «К борьбе с бандитами»: «…бандитские налеты опять учащаются, и в связи с этим поднимается вопрос: неужели опять приближается март и апрель прошлого года, когда с наступлением темноты нельзя было почувствовать себя в безопасности на улице?» А бандитизм, уголовный и политический, на самом деле оставался настоящим бедствием. В Москве, например, орудовало более 30 банд, хорошо вооруженных и организованных, которые буквально терроризировали город. И милиция, и сами жители не могли с этим справиться.

Ленин вынужден был дать особое указание ВЧК:

«Зам. пред. ВЧК Петерсу.

В виду того, что налеты бандитов в Москве все более учащаются, и каждый день бандиты отбивают по несколько автомобилей, производят грабежи и убивают милиционеров, предписывается ВЧК принять самые срочные и беспощадные меры по борьбе с бандитами.

Председатель Совета Народных Комиссаров

Н. Ленин (В. Ульянов)

25 января 1919 г.».

Тактика бандитов во многом отличалась от тактики контрреволюции. Скрытые и нагло действующие большие шайки в Москве имели свои центры, заставы на окраинах, приобретали оружие. Так, наганы, револьверы и патроны бандам поставлял некий портной Гросс, прибирая к рукам «имущество» на плохо охраняемых складах. Банды захватывали автомобили, используя их потом для внезапных налетов. ВЧК выяснила, что основу шаек составляют уголовники, социальные отбросы старого режима, к бандам примыкали анархисты и белогвардейцы. Были совершены наглые ограбления предприятий «Богатырь», «Главсахар», «Главкожа». Убивали кассиров, которые везли деньги для рабочих, стреляли в милиционеров, обстреливали самокатчиков ВЧК. Задержанные и ликвидированные бандиты были много раз судимы: Васька Черный — девять, Конек — семь, Лягушка — три, Абрам Лея — пять. В шайках процветал культ «дам-королев», которых бандиты одаривали награбленным.

Операцией по ликвидации банд руководили Петерс, начальник уголовного отдела Московской милиции А. Тре-повалов, начальник Центрального управления уголовного розыска К. Розенталь. Петерс выступил с обращением к населению Москвы, заявил, что «Чрезвычайная комиссия считает себя обязанной повести самую решительную и беспощадную борьбу с бандитами, вплоть до полного уничтожения их». Он предложил населению активно участвовать в борьбе с бандитизмом, в наведении социалистического порядка.

Довольно быстро изловили бандитов, напавших на автомобиль Владимира Ильича. Те «оправдывались», что не узнали Ленина. Но потом поимка уголовников и борьба с бандитизмом становились все труднее. Преступный мир затаился, действовал хитрее, изощреннее.

Надо было ликвидировать банду Яшки Кошельков а, вероятно самую крупную, насчитывающую более 100 головорезов, которым фактически подчинялся добрый десяток менее крупных банд, орудовавших в городе. Это кошельковцы напали на В. И. Ленина и завладели автомобилем. Банда Кошелькова за короткий срок в Москве убила 20 милиционеров и работников уголовного розыска, совершала наглые нападения. Бандитов окончательно погубила жадность к деньгам, попытка в очередной раз ограбить заводского кассира. В жестокой перестрелке основное ядро банды Кошелькова было окружено, в живых остались только сдавшиеся. Потом свой конец нашел и атаман.

…Наученный прошлыми неудачами, порой слишком наивным и прямолинейным желанием казаться гуманным, Петерс на многое реагировал иначе, председательствуя в Ревтрибунале. И теперь не все шло гладко, особенно когда в трибунал вызывались как будто свои люди, но совершившие должностные преступления или оказавшиеся запутанными в политических интригах. Или когда контрреволюционеры пытались дискредитировать ревтрибуналы, часто обращаясь к Ленину с просьбами их «укротить».

Однажды Ленину доставили телеграмму с ходатайством некоего Белявского, арестованного ВЧК, и с просьбой дать арестованному оправдаться перед трибуналом. Ленин отодвинул бумаги на столе, открыл дверь к секретарю, попросил запросить по телефону у Петерса, «в чем дело и пойдет ли оно в трибунал».

Петерс ответил телефонограммой: «Белявский — ярый враг Советской власти, один из руководителей белогвардейской организации, отправлявшей белых офицеров за линию фронта, обвиняемый по делу Всероссийского монархического союза; за совершенные преступления приговорен к высшей мере наказания».

Ленин встал из-за стола, прошелся по кабинету. Подумал: «Да… у ВЧК рука не легкая, эксплуататоры это уже почувствовали. Но послабление губительно. Они перережут нас, перережут всю Россию…»

Более хитрыми, более продуманными и изощренными стали попытки врагов разложить самих рабочих, которые оставались опорой революции, делали свое дело в неимоверно трудных условиях, иногда срывались, теряли классовое чутье, когда не могли правильно разобраться в ситуации. Газеты того времени не раз давали горькие и печальные сообщения о таких событиях.

В Брянске, Гомеле произошли антисоветские бунты и забастовки, в которые оказались вовлеченными и рабочие. Сопровождались они разгулом пьяной анархии. Хулиганами и черносотенцами «убиты были самые лучшие товарищи из рабочего класса, убиты зверски», — подводила итог газета «Известия ВЦИК» 12 апреля 1919 года. Только когда на место прибыли отряды ВЧК, удалось установить революционный порядок. И выяснить, что начало волнений было вызвано «исключительно голодом».

Прекратилась забастовка рабочих в Туле, где обошлось без вмешательства ВЧК: «рабочие сами выбросили из своей среды за борт 40 человек зачинщиков» (Петерс). По какой бы причине ни происходили такие забастовки: голод, безответственность и безалаберность местных руководителей, — все это фактически становилось помощью Колчаку, который продвигался из Сибири, угрожал самому существованию Советской Республики.

На заседание Революционного трибунала Петерс и его два помощника приходили вовремя, как всегда аккуратные. Особенно Петерс: одежда на нем была внешне новенькая, хотя, приглядевшись, можно было убедиться, что пора бы ее и сменить. Впрочем, Екаб мог совсем изношенным брюкам и гимнастерке придать вполне добротный вид: утюг в его руках делал чудеса (пригодилось умение, которое он когда-то приобрел, работая на бывшего хозяина в Лондоне).

…Рассматривалось как-то дело членов Чрезвычайного штаба Волоколамского уезда, допустивших «преступные действия, безразличные к интересам революции, наносившие тяжкий ущерб Республике».

Трибунал признал виновным предисполкома Волоколамского уезда Н. С. Тростникова «в том, что в качестве председателя Чрезвычайного штаба он допускал бессистемные реквизиции и конфискации при национализации частной торговли в уезде и при сборе революционного налога, также потворствовал симуляционному проведению в жизнь красного террора». Приговор гласил: «Заключение под стражу, с принудительными работами на 4 года». Волостной военный комиссар Н. М. Карулин приговорен к 5 годам заключения за то, что при обысках допускал избиение граждан и другие противозаконности.

Строго было спрошено и с председателя местной ЧК И. В. Григорьева — он был приговорен к пятилетнему заключению за то, что не вел никакого контроля за сотрудниками, производил обыски без ордеров.

Революционный трибунал оказался в некотором затруднении, когда надо было оценить поведение начальника штаба П. П. Смирнова: тот имел заслуги перед революцией. Но решение было принято: Смирнов был «лишен права быть избираемым и назначаемым на ответственные государственные должности на 5 лет».

Затем под председательством Петерса разбиралось другое, более сложное дело, в котором оказались явные провокаторы и одураченные, невиновные рабочие, — это выяснилось в ходе его разбора.