Гнездо Седого Ворона - Владимир Свержин

Смотрящий Вдаль сидел лицом к бескрайнему лесу, глаза его были широко открыты. Казалось, он наблюдает за колыханием вершин деревьев. Спина была ровной, словно к ней привязали автоматный ствол, а ведь он сидел так неподвижно с самого рассвета. Ученик искренне дивился этой способности и надеялся, что когда-нибудь и сам так сможет. Руки наставника были сложены хитроумным способом: большие, указательные пальцы и мизинцы смыкались, прочие были переплетены меж собой.

Ступающий Вслед знал, что в каждом дереве обитает дух, чей-либо из тех, кто некогда пал в этих местах. Таких было много, они ушли из жизни так быстро, что даже не успели сообразить, что умирают. Сейчас Видящий Путь, не размыкая уст, ведет бесконечную беседу, заговаривая неупокоен ные души. Эти особенно бывают опасны. Приказ убивать и ужас Того Дня запечатлен в них навечно. Жажда мести, ужас и недоумение — чрезвычайно взрывоопасная смесь. Что-то пойдет не так, и потревоженная душа рванется из древесного тела, неся гибель.

Учитель выдохнул длинно, с такой силой, что смог бы потушить свечу на самом краю настила. Выдохнув, повернулся к юноше, будто задавая вопрос. Тот лишь кивнул, подтверждая, что гость действительно пришел и ждет. Смотрящий Вдаль прикрыл глаза и отвернулся, не меняя позы. Выполняя безмолвный приказ, ученик поспешил открыть дверь перед старостой:

— Он готов принять вас.

Выборный правитель селения, уже много лет мудро руководивший своим народом, вышел на выскобленный настил, оставив за порогом шитые из оленьей кожи сапоги.

— В прошлый раз ты сказал, что она счастлива, — без всяких предисловий начал староста.

А до того — что следует принять дары ее мужчины и не посылать молодых бойцов на верную гибель. Я хотел бы знать, что с ней сейчас. Я очень скучаю, мое сердце разрывается от тоски по дочери.

— Скоро ты увидишь ее, — не поворачиваясь, ответил Видящий Путь. — А следом за ней придет буря.

* * *

Лицо Заурбека пылало яростью.

— Куда ты смотрел, змееныш?! Как могли они проскочить мимо тебя?! — выкрикивал он.

Марат оскалился, глаза его вспыхнули желтым пламенем, так что лошади у коновязи захрапели и нервно застригли ушами.

— Я потомок драконов из Черного клана, а не какой-то там голоногой обезьяны! Не тебе меня поучать! Никто мимо меня не проскакивал. Я сам выпустил их, уже несколько часов назад. Ну, и что тебе до того?! Лешага ушел, как нам и обещал, а то, что Лил вместе с ним, то, как говорили в древности: «Да прилепится жена к мужу!» Или, по-другому: «Муж и жена — одна сатана».

— Кто?!

— Сатана. Ракета такая была прежде, СС-20, огромной силы! — глядя на собеседника как на полнейшего тупицу, пояснил чешуйчатый. — Ими в Тот День стреляли. Или ты злишься из-за того, что за ними увязалась Стая, а тебя не взяли?

Горец, вполне оценивший прозрачный намек, схватился за кинжал.

— Только попробуй! — Марат отскочил, вскидывая автомат.

Люди Анальгина, наблюдавшие за сварой, тут же взялись за оружие.

— Ты подряжался вести отряд к крепости Декана. Что может тебе помешать? Неужели отсутствие Лил, скажи-ка нам, Заур?

— Ты еще пожалеешь, змееныш, — процедил тот, быстро оценивая ситуацию. Перестрелка с бывшими раздольниками не сулила ему победы, а драться ради драки… Какому стражу могла прийти в голову такая блажь?! Только Усачу, упокой, Ноллан, его бесшабашную душу.

Заурбек оглянулся, ища поддержки. Чуть в стороне в полном безмолвии, точно ничего не произошло, сворачивали лагерь смиренные братья. Как все, что они делали, укладка одеял и переносного шатра шла споро, без единого лишнего движения.

— Мы уходим, — надевая снятую на ночь шапку с прорезью для глаз и рта, произнес брат Каноник.

— Куда? Зачем? — не сговариваясь, в один голос спросили драконид и Заур.

— В Монастырь, — не замедлил с ответом монах, застегивая жилет с нашитыми автоматными подсумками. — Куда же еще?

— Но вы же сказали, что он захвачен… — теряя интерес к препирательству с не в меру горячим стражем, всполошился чешуйчатый. — Без Лешаги вам вообще не стоит туда лезть!

— Это наша обитель. И даже если мы — ее последние монахи, что с того? Мы либо восстановим поруганную святыню, либо умрем с честью. Впрочем, я надеюсь, что прорвы ушли. Что им до камней? Им нужна кровь.

— Погодите, я с вами! — наспех собирая пожитки, вклинился Тиль.

— Э, ты-то куда? — возмутился горец.

Марат промолчал, но был с ним солидарен.

— Прости, — Сказитель поглядел на драконида, — но я шел воспевать подвиги Светлого Рыцаря Лешаги, а не твоего народа. По-своему, это, конечно, очень интересно, но вряд ли кто в Диком Поле захочет слушать о чешуйчатых пожирателях, только не принимай это на свой счет. С того дня, как мы вместе сражались против людожегов, многие по-иному взглянули на существо твоей породы. Но даже мои песни неспособны одним махом облететь все Дикое Поле и рассказать о вашем с Лешагой подвиге. Раз Лешага направился к Барьеру, он туда придет. Согласись, скорее я отыщу его, пристав к смиренным братьям, а не в твоем селении.

— Так, может, и нам туда? — почесал затылок Анальгин. — Нам-то что у Декана ловить? А то ведь проведают, чем мы в прежние времена промышляли, уж точно не порадуются. Ну и мы вслед за ними…

— Эй, слушай, — на губах Заура появилась хмурая ухмылка, — сам видишь, все в Монастырь идут, какой такой Декан?! И рад бы довести, да некого. Тебе надо — ступай. От Трехречья по левой своей лапе держись, до Великой реки дойдешь — там сам отыщешь, рукой уже подать. Хотя, что ты в этом понимаешь, — страж хмыкнул, бросая на Марата взгляд, полный глумливого превосходства.

Драконид глядел на него безмолвно, даже не на него, а как бы через плечо, туда, где за сложенной из камней изгородью простирался лес. Из-за густого подлеска к подножию Сарычевой горки выезжали люди с автоматами в руках. Их можно было бы принять за стражей, нанятых богатым караванщиком, однако с каждой минутой вооруженных наездников становилось все больше, а повозки так и не появились.

— Всадники, — отчетливо проговорил Марат. — И, похоже, это за нами.

* * *

Сикорский щелкнул тумблером, вызывая «духа Лунной станции».

— Эндимион-сити, прием, на связи шлюп «Джеймс Хоукинс». У нас все замечательно. Мы каждое утро делаем зарядку, каждый вечер — разрядку. А в остальное время заняты всякими глупостями, вроде созерцания космоса в иллюминатор.

— По делу, Джуниор! — послышалось из динамика.

— Кэйтлин, это ты сегодня штаны протираешь в центре управления полетами?

— Я, между прочим, не штаны протираю, а координирую действия двадцати шести космических аппаратов! — голос девушки зазвенел праведным гневом.

— Одно другому не мешает, котенок. В отличие, скажем, от колонела Ридди, учившего нас астронавигации, тебе бы штаны, протертые в районе нижних выпуклостей, очень пошли.