Половинка - Ольга Гусейнова

— Лары, а что представляют собой монстры? Наши думают, они созданы изо льда. Ведь погибая, выглядят как груда осколков?!

Серые нити тут же развеялись, Тьюго передернул плечами, ускоряя шаг. Сегодня он вел наш отряд.

Хал продолжил, будто лекцию читал в Академии Магии студиозам:

— Эти твари — стражи. Существа магического происхождения, а не рожденные естественным путем. Загонщики. Белые используют монстров подобно вашим аристократам, охотящимся со сворой собак Или для охраны территорий. Нам кажется, они подпитываются энергией хозяина, но тоже любят «тепло». Поэтому усердно рвут… добычу на части и рыщут кругом. Хозяева через своих стражей чувствуют чужое живое тепло и быстро собираются в месте его обнаружения.

— Именно по этой причине вы играете с ними в прятки? И не принимаете бой, хотя легко можете уничтожить? — сделала вывод я.

— Да, вы правы, леди Оливия, — снова «кивнул» капюшон Хала. — Убьешь стража, его хозяин почувствует чужака и явится следом. А нам лишние встречи ни к чему. Пока.

Какое-то время мы ехали молча, потом я не выдержала вида унылого пейзажа и на короткой остановке, поев, продолжила любопытствовать:

— Простите, лары, мою неучтивость. Могу ли я задать нескромный вопрос: почему вы представились мне коротко, по именам? И в Тартусе король с придворными тоже называли вас лишь…

— Понятно, леди Оливия, — обратил ко мне свою улыбку Хал. — Мы с вами относимся к разным видам разумных существ, и традиции у нас иные. На Риире нет различий по сословиям, как у вас. Мы отличаемся друг от друга исключительно силой. В Риире не используют… не использовали родовые имена. У каждого риирца уникальное имя.

— Но ведь поколений, наверное, очень много. Можно забыть и…

— Нет, Тьма не позволит. Она помнит все и всех! Для нее каждый из нас неповторим и дорог. Родители дарят имя своему ребенку, но в момент обретения второй формы Тьма может сменить ему имя. Посоветует…

— Посоветует? — потрясенно выдохнула я.

— Скажем так: однажды кто-то из нас ощущает острую потребность изменить свое имя, — вмешался в разговор Кайго, который денно и нощно стерег саркофаг, — взять другое.

— Это произошло с вами? — Я впилась в него слишком заинтересованным взглядом, надеясь на продолжение рассказа.

— Да.

Кажется, синеглазый риирец смутился от моего пристального внимания и интереса. Обычно он говорил немного, видимо, предпочитая слушать. Поэтому я вновь обратилась к более разговорчивому Халу с безобидным вопросом:

— А как долго вы живете?

Моментально переплелись серые нити — темные советуются. Наконец Хал ответил:

— Это сложный вопрос.

— Почему? — расстроилась я.

— Потому что мы считаем возраст иначе, чем вы, люди. Риирцы учитывают возраст до развоплощения, мы пока не можем сказать с уверенностью, сколько это будет в ваших годах. По нашим меркам, до десяти лет. Затем отсчет прожитых лет продолжается после обретения риирцем своей… э-э-э половинки.

— Почему? — в полном недоумении повторилась я.

— Потому что в ипостаси элементаля мы не растем, не меняемся физически. Мы накапливаем опыт, умения, наращиваем силу. Потом, встретив половинку, обретаем полноценное физическое тело. А с момента обретения продолжается отсчет возраста риирца. Если учитывать именно этот возраст, то прожить можем, по нашим предварительным подсчетам, как и ваши маги, до трехсот лет. Может, чуть больше… лет на сто.

— То есть… — я ошеломленно взирала на собеседников, переводя взгляд с одного на другого, — если вы в форме духа не встретите свою половинку тысячу лет, например, то и проживете столько же? А потом, найдя ее, еще лет триста?

— Не пугайте меня ужасающими предположениями, — неожиданно попросил Хал, удивив меня еще больше, потому что его голос прозвучал недовольно. — Тысячу лет прожить в одиночестве, в холоде — страшная участь, которой никому не пожелаешь.

— Насколько я знаю, такое случалось в нашей истории, — задумчиво отозвался Хейго, пока я пыталась определиться с реалиями риирцев. — Правда, паре этой несчастной сначала пришлось какое-то время приручать ее разум, потом долгое время отогревать. Но той риирке повезло: несмотря на сложный случай, она обрела любовь. Терпение у ее половинки оказалось невероятное.

— Это была женщина? — удивилась я.

В отсутствие перед глазами представителя другого пола иномирцев мне казалось, что такой вот суровый вид может быть только у элементалей мужского пола. А оказывается, «женщины-духи» в жутковатом облике существовали. Мало того, их любили.

— Да, история была об элементале с женской сутью, — подтвердил Хейго.

Сразу припомнилось важное обстоятельство, о котором я поинтересовалась, смущаясь напоминать об обещании дать мне приют:

— Вы не могли бы рассказать о двух подданных вашего нового королевства? Не вашей расы.

— Тьяна и Лилия — половинки двух наших соплеменников, — ответил Хейго.

«Неужели возможно обрести в их лице супруга?» — Я не просто озадачилась — сгорала от любопытства, но спросить не посмела, три года назад, наверное, подобная новость удивила бы и повеселила. А теперь я подданная Риира, одинокая девушка с вечно голодным псом и без каких-либо радужных перспектив. Пусть тайно, в глубине души, несмотря ни на что мечтающая о семейном счастье с достойным мужчиной, который сможет полюбить проклятую всеми принцессу.

Теперь и самого королевства нет. Принцесса Несуществующего королевства. Бедная леди Оливия Малина — единственный выживший потомок древнейшего рода, которому не хочется остаться последним и одиноким. Но кому такая нужна? По большому счету бесприданница, хоть и наделенная сильным даром, потому что владение небольшим поместьем и домиком в дармашской столице под большущим вопросом. Надеюсь, король Бариус сдержит обещание заботиться о Пушистике.

Душа опять заныла, но мне всего двадцать один, может быть, и мне судьба даст шанс обрести счастье! Ведь сердце неистово просит о чуде, о любви, о сказке. Чего в моей жизни еще ни разу не случалась!

* * *

К вечеру удручающий окружающий пейзаж обрел краски. Закат окрасил небеса в фееричные цвета: розовый смешал с алым, добавил нежно-сиреневый. Раньше от подобной красоты дух захватывало, но не сейчас. Слишком знакомое место!

Белоголовка!

Мы пересекли границу Шандара и Цветаны.

Впереди, куда бы я ни взглянула, вздымались земляные валы, засыпанные снегом. Чужак решил бы, что это просто холмистая местность, но я-то знаю, что когда-то здесь была большая зеленая равнина. Бескрайние поля, луга, сады…

Я неуклюже вскарабкалась на вершину холма и, выпрямившись, вновь осмотрелась, чувствуя, как горло сковывает спазм, а глаза наполняются слезами. Внизу, среди заснеженных холмов, мерцающих в закатных лучах разноцветными искрами, раскинулся небольшой розово-сиреневый сад. Розаны… Розовые — на месте гибели женщин и сиреневые — мужчин. Разные: совсем кривые и маленькие, уже начинающие чернеть и засыхать кустики; сильные и красивые, с широкими кронами деревца, как на могиле Алекс.