Отпущение без грехов - Евгения Михайлова

– Наверное, это хорошая идея. Лучший подарок девочке, я сто лет ее никуда не возила: нет времени, тяжело выбираться, да и с настроением всегда не очень. Если ты думаешь, что справишься…

– Будет трудно – вернемся. Какие проблемы. В любом случае будем на связи.

Я приехала за Мариной часов в пять вечера. Жильцы «Вороньей слободки» смотрели на меня с тупым недоумением в коридоре.

Черт, какое-то Зазеркалье, а не квартира. Хорошо хоть, те буйные квартиранты, о которых рассказывала Галина, не попались.

В комнате я поставила на стол торт и шампанское:

– Это потом с мамой отметишь, она поздно приедет. А мы начинаем собираться.

Платье – все из синих, мягких лепестков – окутало Марину, как морская волна большую белую жемчужину. Глаза ее сразу стали глубокими и синими.

Я чуть подвела ресницы тушью, ее губы подмазала золотисто-розовой помадой, причесала русые прямые волосы, открыв чистый лоб. И восхитилась результатом. Это не я – Венера Боттичелли. Я – обычная, здоровая, грубоватая телка. А Марина в лепестках – видение, ангел.

– Ты только перестань волноваться и трястись, – сказала я ей. – Нам нужно решить главную проблему: мы кресло берем или справимся так?

– Мы справимся, – решительно ответила Марина. – Я же говорила: я могу ходить, просто плохо чувствую ноги: могу промахнуться, завалиться. Но если буду держаться за твою руку, то никто ничего не заметит. Только… Если увидим, что на меня смотрят, как на калеку, вернемся домой, ладно?

– Ладно. Сказала бы я тебе, кто такие калеки и как много их среди тех, кто хорошо чувствуют ноги, – но это длинный разговор. Как-нибудь потом. Пошли.

Главным моим подарком был как раз этот вечер. Разумеется, я не пустила выбор ресторана на самотек. Слишком хорошо знаю публику в тех пафосных местах, куда самое последнее ничтожество приходит пустить пыль в глаза таким же и почувствовать себя уважаемой личностью за свои бабки. Да, таким безмозглым, жирным и сытым может помешать отдыхать больной ребенок. Если кому-то станет плохо на их глазах, они вызовут полицию, чтобы убрали нарушителя. Нет, у меня все было под контролем.

Как-то познакомилась с отличной женщиной в Сети. Нашлись общие темы – защита животных, одежда, духи, рецепты пирожных. И вдруг узнала, что Мария – известный в мире ресторатор. У нее небольшие уютные и красивые ресторанчики в Питере, Москве, в Италии, Франции. Повара-итальянцы, коллектив единомышленников, публика проверенно интеллигентная. У Марии титул самой влиятельной женщины Санкт-Петербурга. Сидеть часами в ресторане – это не мое занятие, но как-то вырвалась. Получила настоящее удовольствие. Вот туда мы с Мариной и поехали. Мария, конечно, была в курсе.

Даже не стану рассказывать, как нас там встретили, как усадили, какую прелесть подавали. Когда черноглазые итальянские музыканты пришли к нашему столику петь серенаду, глядя только на Марину, у меня спазмом сжало горло.

Девочка была счастлива, как, наверное, никогда.

Вот после этой серенады Марина вдруг вспомнила о своем отце.

– Папа не всегда был таким, – сказала она. – Мы с ним были в Италии. Я думала, он меня любит.

– А что ты знаешь о разводе родителей? – спросила я. – Я думаю в последнее время: не встречалась ли моя мать с твоим отцом еще при жизни папы. Вспоминаю последние годы папы, и мне кажется, мама ему изменяла. И Галина что-то говорила об изменах.

– Я многое знаю, – ответила Марина. – Стала все замечать, когда заболела. Знаешь, если человек не может ходить, как другие, если у него нет друзей и развлечений, он живет глазами, ушами, кожей, сердцем. А оно вздрагивает от каждого удара словом или взглядом. В нашей квартире было много людей, они все перестали меня замечать, как мебель. Я слышала разговоры по телефону, ссоры родителей. Не знаю точно, одна женщина была у папы тогда, четыре года назад, или разные, но точно кто-то был. А он любит твою маму?

– Понятия не имею. Я живу параллельно. Но думаю, их обоих все устраивает. По крайней мере маме он точно не изменяет. Торчит после работы и в выходные дома.

– Они и сейчас дома? – дрогнувшим голосом вдруг спросила Марина.

– Наверняка, – ответила я. – Ты что… Ты хочешь его видеть? Не может быть.

– Я бы хотела. Извини, из этого ничего не вытекает, просто вдруг затосковала, что ли. Мне так хорошо, как здесь, нигде не было. Наверное, поэтому подумала: а вдруг папа меня еще любит. Хоть капельку. Мне совсем не плохо в нашей комнате. Мне же не из-за этого плохо. А он, может, переживает.

Не знаю, где была в тот вечер моя голова, ее, кажется, совсем снесло этой доверчивостью и нежностью Маринки. Но я вдруг сказала, неожиданно для себя:

– А поехали. Повидаемся. Почему нет. А вдруг. В любом случае лучше все знать, чем гадать и надеяться.

Галине мы решили ничего не говорить. Попрощались с Марией, администратор преподнес Марине букет темно-красных роз в честь дня рождения. И мы поехали к нам домой. Идея была – коротко повидаться, сделать сюрприз папе в день рождения дочки. И самое невероятное – это то, что даже мне с моим цинизмом не удалось вложить в замысел издевательский смысл.

Я почти поверила, что возможна трогательная встреча родных сердец. Такая сцена из индийской мелодрамы, залитая слезами и песнопениями.

Было около девяти часов вечера, когда мы с Мариной вошли в квартиру. Пошли сразу в кухню, на запахи и голоса. Надо, конечно, быть владельцем тысяч квадратных метров элитной недвижимости, сооружать там бассейны и изыски на сотни миллионов, – и оставаться в душе и по сути домашним, сытым тараканом, который чувствует себя счастливым только в облаке пара горячей картошки на круглом столе.

Таким и на этот раз было меню. Блюдо с горячей картошкой в мундирах, селедка с луком, винегрет, две бутылки водки, какое-то вино. Мама жарила отбивные у плиты. Коля в белой майке и шортах достал из морозилки запотевшую бутылку пива.

Они оцепенели, увидев нас. Коля открыл рот, мама побледнела.

– Здравствуй, папа, – произнесла Марина. – Ира сказала, что ты дома и не будешь против. У меня сегодня день рождения, ты помнишь? Вот букет подарили. Я захотела его вам привезти.

В этот момент еще было возможно какое-то нормальное развитие. Но Марина посмотрела на маму и потрясенно воскликнула:

– Это вы? Не могу поверить. Это вы приходили ко мне три месяца назад, сказали, что из опеки, какая-то заведующая по делам инвалидов. Вы пугали, что меня насильно отправят в стационар для инвалидов, потому что мать меня фактически бросила, занимается сутяжничеством. Как вы могли? Вы же обманывали!

По маминому лицу расползались багровые пятна, и я сделала отчаянную попытку хоть как-то спасти ситуацию.

– Марина, в чем смысл вопросов? Да, конечно, то была она. Так ты с отцом приехала повидаться, а не искать благородных героев. Мое предложение ко всем. Давайте просто посидим и отметим день рождения Марины. Потом я отвезу ее домой.