Москва не принимает - Наталья Андреева

– И когда начнет действовать? – поинтересовался Алексей у Анны Васильевны. – Или и тут все зависит от индивидуальных особенностей организма?

– Вы правильно все понимаете, – кивнула та. – Подождем.

– А где ваш муж? – спросил Алексей у Элины. – Что-то я его не вижу.

Ему показалось, что Катыкова смешалась. Взгляд заметался, рука судорожно стиснула ручку объемной сумки из коричневой кожи. «И что я такого криминального спросил? Что это с ней?» – невольно подумал Леонидов.

– Я и сама хотела бы это знать, – выговорила наконец Элина. И тут же стала торопливо оправдываться. На взгляд Алексея, слишком поспешно. – Я его давно не видела. Ночью у нас произошла небольшая размолвка… Какое-то время Ренат меня избегал. Видимо, чувствовал себя виноватым, но потом… Мы помирились. Ведь это глупо, ссориться. Мы столько лет вместе. В общем, он… Он пошел купить нам что-нибудь из еды, а то все разберут. И пропал. То есть не пропал. Вроде бы он пошел потом в дьюти-фри… – она сбилась.

– Так все-таки где Ренат Алексеевич?

– Господи, да вот же он! – Она так обрадовалась, будто муж на год уезжал в командировку, а теперь вдруг вернулся.

Катыков и в самом деле шел к ним. Вид у него был странный. Он смотрел на Надю так, словно видел ее в первый раз. На нем был тонкий серый свитер из кашемира, несмотря на духоту. Его, похоже, знобило от волнения.

– Что с ней? – требовательно спросил Катыков. – Врача нашли?

– Я врач, – сказала сидящая рядом с Надей Анна Васильевна. – Правда, терапевт, но… Мы сделали все, что могли.

– И что с ней?

– Истерика.

– А это что? – Катыков каким-то образом углядел красную полосу на беззащитной Надиной шее. – Она что, пыталась…

– Молчите, – Алексей положил руку ему на плечо и крепко сжал. – Только ваших комментариев ей сейчас не хватает!

– Но я…

И вдруг откуда-то сверху раздался отчаянный крик:

– А-а-а!!!

«Этот день я никогда не забуду, – подумал Леонидов. У него появилось дурное предчувствие. – Кажется, это то, чего я ждал».

– Помогите!!! – гремело сверху. – А-а-а!!! Сюда!!!

Кричал мужчина, точнее, орал. Его отчаянный крик гулкое эхо разносило по всему терминалу. Истомившиеся от долгого сидения в душном помещении люди, даже те, что дремали, вздрагивали и напряженно прислушивались. Сонное оцепенение постепенно развеивалось. Некоторые даже вскочили, чтобы разглядеть: кто это так отчаянно кричит?

– А-а-а!!!

– Что же вы? – накинулась на Леонидова Анна Васильевна. – Вы же полицейский! Бегите! Это на втором этаже!

– Ах да… – словно очнулся он. – Бегу…

«Но я русский мент, – думал Алексей, перепрыгивая через ступеньки. – А это Италия. Точнее, аэропорт… Что я могу?»

На самом верху лестницы он столкнулся с перепуганным толстяком, от которого разило спиртным. Алексей буквально врезался головой в объемный живот, отчего мужчина начал оседать с выпученными глазами, хрипя:

– Убили…

– Да все в порядке! Дыхание у вас перехватило! Сейчас пройдет! – Алексей попытался его подхватить, но удержать такую махину не смог. Мужчина сел на пол и вновь простонал:

– Убили…

– Да живы вы! Живы! Слышите? Эй! Все в порядке!

– Да не меня убили… Там, – он глазами указал на распахнутую дверь в мужской туалет.

– Что ты как баба! – разозлился Алексей. – Перепил, что ли?

– Там… труп… Кровищи!

Алексей тут же оставил толстяка и метнулся в мужской туалет. На пороге он замер, подумав: «Хорошо, что я пришел первым. Еще до прихода их полиции».

Зрелище было не для слабонервных.

Первым делом он глянул на часы и машинально отметил: тринадцать сорок семь. По местному времени. От этой печки и надо плясать. Меньше часа назад они уводили из соседнего женского клозета Наденьку, и никакого трупа здесь еще не было. Никто не орал как сумасшедший, и Леонидов видел, как отсюда, из помещения, буквально залитого теперь кровью, выходил мужчина. Значит, прошло меньше часа. А точнее, минут сорок. Или даже меньше.

Он жадно стал осматривать место происшествия, стараясь не упустить ни единой детали. Не понятно, убийство это или несчастный случай. А они постараются списать труп русского туриста на несчастный случай. Благо есть повод.

На полу в мужском туалете лежал Геннадий Михайлович Мануков. Еще каких-нибудь сорок минут назад он, живой-здоровый, попивал за столиком в кафе элитный коньяк и рассказывал товарищам по несчастью, как он пытается разрулить проблему с задержкой рейса.

«Завтра у меня начнется новая жизнь», – вспомнил Алексей. И еще одно: «К понедельнику либо ишак издохнет, либо падишах помрет».

Мануков оказался прав: умер падишах. То есть он сам. Себя же Алексей мысленно обозвал ослом. Ему и в голову не приходило, что следующая жертва – Мануков! Да, Геннадий Михайлович был неприятным человеком, но разве за это убивают? Когда Алексей в последний раз с ним беседовал, он никого не опасался, разве что первой жены, Элины…

«Стоп!» – мысленно сказал Леонидов. Он вспомнил, как Катыкова с взволнованным лицом спускалась со второго этажа. Неужели?!

Да, непруха так непруха. Для Манукова. Если бы не пожары вокруг столицы, не смог, если бы Москва сегодня принимала, Геннадий Михайлович сидел бы сейчас в самолете в удобном кресле, а не лежал бы с проломленным черепом на холодном полу клозета в крохотном итальянском аэропорту. И до столицы, а следовательно, до новой жизни, о которой он говорил, уже было бы рукой подать. Но – не случилось. Столичные аэропорты отказались пускать Манукова в новую жизнь. Теперь, так же как и его жена Людмила, он полетит в Москву в багажном отсеке, а не в бизнес-классе. Бедная Надя! Сначала мать, потом отец!

«Нельзя ей говорить…»

На полу, вокруг головы Манукова разливалась большая лужа крови. Кровавые брызги были и на раковине, и даже на стенах. Алексей невольно принюхался и нагнулся над трупом, пытаясь рассмотреть детали. Все, что у него имелось из арсенала сыщика, был он сам – собственные глаза, уши, обоняние и еще наблюдательность. Даже трогать ничего он не мог. Не имел права.

Кровь была специфического темно-красного цвета, не алая, не бурая, и не бордовая, а как раз такая, какой бывает кровь, вытекшая из раны минут семь-десять назад, не больше. Вид у нее вполне невинный, словно у краски, пролившейся из ведерка маляра. И никакого запаха.

Алексей осторожно и медленно присел на корточки, стараясь не испачкаться, и внимательно осмотрел рану. Сгустки крови, прилипшие к черепу волосы и даже, кажется, осколки кости. Видно плохо, сплошное кровавое месиво. «Надо бы позвать врача, – запоздало подумал он, – Анну Васильевну».