Братство выживших - Андрей Троицкий

После разговора с Тимониной майор без видимой причины почему-то злился. Он перестроился в левый ряд и неожиданно пересек прямую разделительную линию. Выехав на встречную полосу, развернулся и погнал машину в обратном направлении.

– Что случилось? – встрепенулся Боков.

– На этот раз не у тебя, а у меня плохое предчувствие.

Лицо Девяткина было таким злым и решительным, что Боков не рискнул приставать с новыми вопросами.

В двенадцатом часу окна больницы одно за другим стали гаснуть. Валиев включил свет в салоне «Нивы», вытащил из-под сиденья «ТТ», поставил курок в положение предохранительного взвода и сунул пистолет под ремень, за спину.

На этом ремне уже висели замшевые ножны, хранившие в себе массивный тесак из нержавейки с ручкой из натурального рога. Валиев поставил на сиденье и расстегнул «молнию» длинной сумки из синтетической ткани, вытащил и проверил два боевых помповых ружья «Иж-81» классической компоновки.

По опыту Валиев знал: оружия, равно как и патронов, никогда не бывает слишком много. Того и другого чаще не хватает. Случись что-то непредвиденное, из пистолета не отобьешься. Итак, ружья в порядке. На дне сумки лежали еще две пары наручников, коробки с патронами, ножи, два рулона широкой клейкой ленты, пара мужских носков, засунутых один в другой. Валиев бросил в сумку садовые ножницы, сверху всего этого добра положил пятнистую камуфляжную куртку и переставил сумку на колени Нумердышева, ему нести эту поклажу. Тот только покорно вздохнул и крепко прижал сумку к себе.

Сидевший на водительском месте самый молодой из всей компании Байрам Фарзалиев тоже готовился к предстоящим событиям. У Байрама был пистолет, но молодой человек, с кривой улыбкой наблюдавший за приготовлениями Валиева, был уверен, что огнестрельного оружия не потребуется. Они пришли в какой-то убогий клоповник, в провинциальную больницу, а не к вражескому укреплению. Дело легкое, оно не отнимет много времени. И никакой стрельбы.

По плану Байрам должен был зайти первым. Зайти в ту самую дверь, куда уже заходил. И разобраться с тем усатым немолодым охранником, которому давал деньги.

Он вытащил из кармана медный кастет. Ручка кастета была тяжелой, массивной, вперед выдавались четыре кольца, в которые следовало вставлять пальцы. Каждое кольцо заканчивалось круглым шипом, широким в основании и острым на конце.

Валиев в четыре затяжки скурил сигарету, потушил окурок о каблук. Кажется, все. Можно идти. Он мысленно призвал на помощь Аллаха, скинул с себя пиджак и повесил его на крючок, закатал по локоть рукава черной рубашки.

Положив кастет в боковой карман пиджака, Байрам зашагал к парадной двери. Распахнув ее, прошел предбанник и оказался перед стойкой охранника.

Усатый мужик поднял на посетителя удивленные глаза. Байрам стоял перед стойкой, опустив взгляд, и слабо пошатывался из стороны в сторону.

– Брат, – прошептал он, – сердце схватило, чуть не умер. Врача позови. Пожалуйста.

Усатый дядька, не зная, что делать, поднялся со стула. По инструкции он не имел права оставить свой пост и бежать в приемное отделение за дежурным врачом. Наконец он принял решение. Вышел из-за стойки, крутанув турникет, и приблизился к «больному». Байрам вытащил руку с кастетом из кармана пиджака, спрятал сжатый кулак за спиной. Повернувшись к охраннику правым плечом, примерился для удара. И через секунду кастет выскочил из-за спины кавказца, описав в воздухе короткую дугу. Это был расчетливый смертельный удар, направленный снизу вверх. Шипы кастета разорвали нижнюю часть лица, вошли в тело по самые кольца. Охранник, выпучив глаза, упал на спину, ударившись головой об стальной турникет. Агония могла закончиться через секунду, а могла продлиться несколько минут. Байрам нагнулся над охранником, размахнулся и добил его ударом кастета между глаз.

Несмотря на поздний час, Тимонин начал «сматывать удочки», твердо решив, что больше не останется в этой душной клетке ни одной минуты. Но не уходить же из больницы в женской пижаме в цветочек или в дырявых залатанных портках дяди Коли, темная ему память. Значит, придется воспользоваться одеждой пожарного.

Тимонин подошел к стулу, на котором висела форма соседа, примерил брюки. Почти в самый раз, в поясе можно убавить пару сантиметров. Он застегнул ремень на последнюю дырку, натянул на себя рубашку, галстук на резиночке, облачился в китель с наградными колодками. Ботинки пожарного немного жали в подъеме, но и такая обувь лучше больничных тапочек, пошитых из старого валенка. Белобородько заворочался на своей кровати, перевернулся на спину, отрыл рот и сказал: «уму-му-уму».

– Не поминай лихом, – ответил Тимонин.

Подхватив портфель, он высунул голову из палаты, соображая, в какую сторону идти. Верхний свет уже погасили, только лампа на столе сестры осталась включенной.

Тимонин пересек коридор, нырнул в дверь черного хода. На лестнице стоял полумрак, пахло мышиным пометом и залежавшимися окурками. Обхватив ладонями перила, он осторожно, ступенька за ступенькой, стал спускаться по темной лестнице.

…В это время Байрам Фарзалиев ухватил мертвого охранника за руки, волоком оттащил тело за турникет, дальше – за стойку. Ногой распахнул дверь в служебную комнату, включил свет.

Маленькая темная конура, в которой едва хватало места для одного человека, заполненная больничной рухлядью. Короткая металлическая кровать вдоль стены, тумбочка у окна, двустворчатый шкаф с облезлой полировкой, рукомойник. Под ним пластмассовое ведро. Куда же запихнуть этого черта? Шкаф слишком узкий, труп туда не влезет. Остается только кровать. Встав на колени, Байрам подогнул колени трупа, поднатужился и затолкал туловище, а затем ноги под кровать.

Выскочив из здания, он взмахнул руками: путь свободен. Из машины быстро выбрались Валиев и Нумердышев с тяжелой сумкой на плече. Валиев зашел в больницу первым, бегло осмотрелся и все понял без слов. Нумердышев перекинул сумку через стойку, бухнул на письменный стол, расстегнул «молнию». Байрам вытащил камуфляжную куртку с нашивкой «охрана» на рукаве, просунул руки в рукава. Затем переложил в карман куртки пистолет «ТТ». Нумердышев схватил сумку и пошел к лестнице. Валиев зашагал следом, шепча про себя последние слова молитвы.

Тимонин спустился по черной лестнице на первый этаж, остановился на площадке и огляделся. Грязь и полумрак. Под потолком в стеклянном запыленном плафоне, похожем на огромный стакан, едва теплится полудохлая лампочка. Не любивший замкнутых помещений, он решил, что отсюда надо выбираться как можно скорее, и он подергал дверь в коридор первого этажа. Заперто. Спустившись на три ступеньки вниз, вгляделся в темноту лестницы, уходящей в подвал, и в нише на стене заметил электрорубильник и выключатель. Дернул ручку рубильника вверх, надавил пальцем красную кнопку выключателя. В подвале загорелось несколько тусклых лампочек, осветились лестничные ступени, светлые стены в ржавых разводах протечек.

Минуту Тимонин колебался, решая, возвращаться ли ему назад или попробовать выбраться из здания через подвал, и остановил выбор на последнем варианте.