Спасти СССР! "Попаданец" в пенсне - Валерий Белоусов

Берия ласково-насмешливо улыбнулся:

— Хорошо, хорошо… в каждой избушке свои игрушки. Предпоследний вопрос. Зачем нам столько танков?

— Да ведь это живые деньги! Оружие продавать — очень выгодно…. только если продавать! А не раздаривать любым голожопым папуасам, которые смекнут заявить, что хотят вступить на некапиталистический путь развития! Только за наличный расчёт.

— Ясно. Последний вопрос. Сколько времени вам надо, чтобы принять дела у бывшего премьер-министра Павлова? Двух часов вам хватит? Эй, эй… а ну не баловать мне. Водички выпейте. Экий вы горячий… ладно. Дам четыре часа. Но не больше!

Там же и чуть-чуть позже…

Странно! Но сидевший в сталинском кабинете как две капли воды напоминал только что выбежавшего из кабинета (при этом схватившегося за голову и на ходу восклицавшего: «Мать! Мать! Мать! И дёрнула же меня нелёгкая! Нахрен я согласился! Машину мне, машину!! Время не ждёт!») Бакланова…

Такой же, по внешнему виду, научный работник (одетый в такой же немодный костюм, но весь жёваный и с депутатским значком на лацкане) — только в отличие от первого это был явно не талантливый, удачливый пахарь — а типичная серая бездарь, витийствующая в институтской курилке… Демократ, короче… в возрасте Христа, научный сотрудник Института Высоких Температур АН СССР, народный депутат СССР, сопредседатель «Демократической России», секретарь Межрегиональной депутатской группы Мурашов Аркадий…

Развалившись на кожаном кресле, посетитель с апломбом витийствовал, как глухарь, ничего не замечая:

— По мысли САМОГО Гавриила Попова, на этом посту не просто должен стоять гражданский человек, а человек, в отношении которого у представителей лучших, экономически активных слоёв населения не должно возникать сомнений, за кого он.

Чтобы предприниматели были уверены, что ОМОН не будет их бить, что отныне никогда-никогда ОБХСС не будет бандитствовать, проводя какие-то гадкие проверки, ревизии на предприятиях, что не будет милиция бизнесменов душить!

Берия с профессиональным интересом рассматривал его, как рассматривает эпидемиолог жидкие фекалии с холерным вибрионом:

— Ну, и как этого вы будете добиваться?

Мурашов пел далее, найдя благодарного слушателя:

— Введу такую систему — все будут получать конверт с зарплатой, никто не будет знать, сколько зарабатывает другой…

— А взятки?

— Какие взятки? А, это… Гавриил Попов называет это иначе, административной рентой… Это же простая благодарность от обывателя сотруднику милиции! За что же тут карать?

Далее, я буду сотрудничать с полицией Запада, например, нью-йоркская полиция открывает в Москве двухмесячные курсы английского, чтобы милиционеры научились по-человечески разговаривать… а потом пятьдесят-сто наиболее толковых парней из всех наших служб едут в тот же Нью-Йорк и учатся в тамошней полиции. Приехав, они создадут костяк, который нам всем необходим…

— А скажите…

— Аркадий!

— А скажите, Аркадий… до вашего назначения какое отношение вы имели к милиции?

— Я с милицией в жизни дела не имел! У меня даже приводов не было!

— Угу. И сразу на должность начальника Главного Управления Внутренних Дел Москвы и Московской области?

Ничтоже сумняшеся, Мурашов ответствовал с обычным апломбом:

— Это политическое назначение!

— Да-да… а всё же, Аркадий, скажите, если не секрет — за каким хреном вы сюда вообще припёрлись?

— А для того, чтобы арестовать ГКЧП! И ещё… Хочу присмотреть себе кабинетик, пока другие не расхватали. Этот вот мне подойдёт!

Берия посмотрел на него грустно-грустно:

— Такой молодой — и безнадёжно, видимо, болен… Ребятки! Доставьте-ка его в Кащенко… убогого одного грех на улицу выпускать. Жалко же человека.

В 1947 году товарищ Сталин отправился отдыхать на юг на автомашине. Где-то под Воронежем подвеска сломалась.

Спешно прибывшему секретарю обкома товарищ Сталин сказал:

— Осмотрели мы ваше хозяйство. Хорошее хозяйство! И люди у вас хорошие, и песни вы правильные поете… Но, у вас, товарищи, ужасные дороги. Как вы по ним собираетесь идти в светлое будущее? У вас же не дороги, а сплошные ямы и колдоёбины!

Присутствующий рядом Берия, в сторону, шёпотом, поправил:

— И выбоины.

Товарищ Сталин:

— Спасибо. Мне тут товарищи подсказывают, что все виновные в этом безобразии должны быть — и будут непременно — по-товарищески виибаны…

…Даже полвека спустя после этой беседы Воронежская область отличалась прекрасными дорогами…

— А-аа-а… Сволочи-и-и… О-ооо…

Товарищ Берия аж чуть не подавился, но всё же машинально проглотил кусок странной булочки, внутрь которой было что-то много всего понапихано…

— Что это такое?

— Гамбургер, товарищ Павлов!

— Из Германии, из Гамбурга, так я полагаю?

— Из Америки, товарищ Павлов!

— Ого! Хрень какая. Сколько стоит?

— Семьдесят два рубля, товарищ Павлов! Один доллар!

— Да это не просто ого! Это о-го-го какая хрень! А доллар у нас стоил шестьдесят копеек.

Но, тем не менее, Лаврентию Павловичу теперь, с момента появления на грешной земле, не просто хотелось есть, а всё время откровенно хотелось чего-нибудь пожрать, как реалисту шестого класса из недостаточной семьи… Причем всё равно что! Пропал противный металлический привкус во рту, пропали изнуряющие тошнота и изжога… Про постоянные же мучительные боли во всём теле и предательскую слабость он уж и не вспоминал! Всё тело переполняла кипящая молодая бодрость. Вот уж действительно, есть, оказывается, лекарство и для исправления горбатого…

Всего-то — полежать в могиле… ну, не будем о грустном.

— Кто здесь сволочи, миленькая?

— Да все вы-ы-ы… мужики-и-и-и…. О! О-оо…

Вокруг лежащей на расстеленном прямо на асфальте пиджаке крайне интеллигентной барышни в очках в чёрной массивной оправе прыгал растерянный бородатый молодой человек, тоже в очках, но в оправе проволочной, поминутно хватающий себя за косматую голову…

Лаврентий Павлович нагнулся к страдалице:

— Что с вами? Э! Да это дело нам знакомо… Воды давно отошли?

— Полчаса наза-а-ад…

— «Неотложку» вызвали?

— Да-ааа, не еде-ееет…

— Давно вызвали?