Мягкая машина - Уильям Сьюард Берроуз

— Вы расплатитесь сегодня?

— Да, мистер Белый, я расплачусь сегодня.

Длинный Джон поставил "Летучего голландца" и протянул мне наушники.

Музыка лилась уже ежесекундно, победа или слово, точно рассчитанная поверхность: «Разрушение 23, громко и отчетливо…

Ветер! Ветер! Ветер!»

Он уже четко вырисовывается: лысина, голубые глаза, застигнутые ураганным ветром, его лицо почернело от ненависти и злобы, на страницу упала черная тень я встал и подхватил мальчишку чтобы не дать ему упасть там на стене — черная тень.

— Moka! Moka! Moka![68]— вскричал мальчишка.

— Отойдите, господин Лаблан, — сказал я ему.

Я уже добрался туда, карандашный пистолет наготове, тень вильнула в сторону и ринулась вниз. Я двинулся назад, сквозь воронку фотолиц, серые рассветные ступени ветер и пыль далеких двадцатых тень вновь метнулась на стену… бам! никого нет, лишь маленькая дырочка в оштукатуренной стене носится белая пыль послеполуденное солнце выполняю свою работу и ухожу.

Похоже на дверь, это последняя картина волнолом, темнеет, мальчишка там? Он дотронулся до своих гениталий, назад вдоль руки, матросский рундучок, щелканье далеких каблуков, назад вдоль сланцевого берега, прохладное воскресенье, тишина, последняя картина, мальчишка там, на волноломе, он дотронулся до своих гениталий, назад вдоль рук, там холодное море, рундучок, щелканье, далекие каблуки, назад, мальчишка там? комната далеко голая фаллическая тень прохладное воскресенье на далекой стене был я над холодной затхлой комнатой нависло затемнение зеленая плесень на моей одежде арабский домик этот заграничный пригород бреюсь на кухне запахи того Джона который один дырочка в полу грязная посуда окурок

— Кто это пришел? Дай ему денег. Прогони его прочь.

Скорей наверх, в мою мастерскую, запах керосина, серая облупившаяся штукатурка стен, дом постарел, пока ты ждешь, короче, я заглатываю местный наркотик под названием хушума, разве без него здесь проживешь, и вызываю всех своих печальных капитанов с Дороги Оборванцев, уже выстроившихся для последнего парада.

— О Господи, еще один нищий пришел.

— Этот человек явился снять показания счетчика, Джон, а тебе известно, что это значит в шоу-бизнесе.

— Короче, он принимается шептать: «Высокая пошлина… огромная армия полностью разгромлена». Это равнодушная публика, док. Нас вызывают в суд.

— Это вызов в федеральный суд, не нравится мне это, могли бы наладить торговые отношения между штатами, наша реклама средства против запаха изо рта оскверняет канонаду хорошего вкуса, народ опасается есть в страхе перед дурным запахом изо рта и ширяется нашим “хлорифаем” — центровая вена зеленая мысль в зеленой тени пахнет как летняя площадка для гольфа американский дом на улице дождь… Что здесь плохого?

— Запах достигает Калифорнии, док, Вход Стояка, 23.

«Ах, Господи, как же от вас воняет, если вы не примете вовремя свои “зеленые колеса”!.. Ширялись когда-нибудь “белым малышом”?.. чистая жидкая мораль из благопристойных южных дистилляторов, сэр, заставляет вас всегда быть правым, в конце концов все эти люди в Хиросиме ошибались… добропорядочные люди покупают “белые Брэдли”… разбросанный джанк Брэдли со взорвавшейся звезды… Нелегко отказаться от “белых”, малыш поубивал там кучу народу, мятые тряпичные тела, выцветшие улицы погружаются в белизну…

Ну, а кое-кому по нраву “синие”… голубая дымка, шиферная крыша, тысячедолларовые банкноты, шуршащие на полу… Симон aimes tu le bruit des pas sur les feuilles mortes[69], застывших в синей пачке банкнот? Некоторые — желтые, они сидят на солнце, точно обходительный зловредный мандарин, кардинал питается фильмами пыток — единственная пища в этой деревеньке, янтарный жезл в его дряхлых пожелтевших руках…

Схватил Бегущего Кардинала двумя пролетами ниже. Старый Калека погиб там в цвете».

Кое-кто становится лиловым, помнишь «Лиловых людоедов» в комнате 25? Пансион миссис Мёрфи, здание из красного кирпича на углу переулка, кстати, красный — приятный цвет, силачи плакали, когда нам пришлось откачивать свинец, пес вытирал ему лицо красным шелковым платком, мальчишка дрочит в… А этому Фермеру Бурому наплевать на то, что он воняет, получая удовольствие от своего глинисто-торфяного болота, — старый, видавший виды сортир…

Так что выбирай себе цвет, чувак. Все это — джанк. Разбросанный джанк Брэдли со взорвавшейся звезды. Пансион миссис Мёрфи, помню, ездил я с Розой Пантопон, развеселая была бабенка, комната с розовыми обоями, вопила она сексуально, третий день ломок, и, Господи, по всему телу у нее пошла лиловая сыпь, покрытая слизью, а я и говорю: «Похоже, это лиловый людоед в коксовой горячке, я пырнул ее ножом 23 раза, сеньоры, а вы бы?» — всего лишь старый циркач из пансиона миссис Мёрфи, меня прозвали “Старым Цветным”. «Верните цвет, что вы украли», ему оставили совсем немного, цвет блекнет в воронке репродуцированных лиц, в холодном весеннем воздухе — бесцветный вопрос: «Мальчишка там?» Ваш маленький худой мальчишка худеет, в голове у него застрял голос… Американский дом, летняя площадка для гольфа, ждущая дождя…

– “Летняя площадка для Гольфа”, ждущая “Дождя”… Входите, пожалуйста…

«Линия зашла в тупик боковой улицы, ну и местечко для посадки на увечном корабле, паровозный гудок перенес изувеченного мальчишку к далекому окну, я почти ничего не мог там поделать, сами понимаете, “Искр” там нет, так что запомните эти убогие кварталы, мистер… ваш старый друг, комната над цветочной лавкой, запах молодых ночей, грустные старые газеты я ношу с собой, помните “Газетчика”?.. солнечный холод на худом мальчишке с веснушками, вы же давно меня знаете, мистер, оставьте денег на сигареты».

дымные лица.

неторопливые серые киноосадки и погребальные урны Голливуда. Никогда не изучаете? Проводник щелчком пропустил его через бесшумный турникет в кабинку из голубого стекла и зеркал, где каждая панель помещена была с переменными интервалами синхронизирована с секс-ритмом клиента, со всех сторон — зеркала или стеклянная стена в соседнюю камеру, а расположение было тщательно перетасованным и очень хитроумным… А Джонни Проводник сказал: «Первый пункт нашего голубого контракта известен как испытание, которому должны подвергнуться обе стороны… мы зовем его испытательным сроком, ну разве не остроумно?»

Проводник надел шлем с выпуклыми объективами и антеннами оранжевого неонового мерцания, пахнущими крыльями летучей мыши: «Джонни, спусти брюки. Джонни, возбуди член». Он поднял согнутую в локте руку и вплыл внутрь, чтобы снять эрекцию Джонни крупным планом: замедленная съемка и ускоренная съемка в мерцающих гласных цветах: Я Красный/Ю Зеленый/Е Белый/О Синий/А Черный/ «Нагнись, Джонни». Экзаменатор всплывает вверх, оттолкнувшись от пола, плывет вниз сквозь тяжелую воду, оттолкнувшись от потолка, снимает из унитаза, из английских бань — подводные съемки гениталий и лобковых волос в теплой спермовой воде. Объективы лижут его тело фосфоресцирующими мотыльками, бьющий сквозь ректальные волосы оранжевый свет окружает его член мерцающим сиянием. Во сне, голые панамские ночи, камера пульсирует в синей тишине и запахах озона, временами кабинка открывается со всех сторон в лиловое пространство. Рентгеновские снимки внутренних органов, его тело — прозрачная голубая рыба.