Дорога судьбы - Даниэла Стил

Проект поражал грандиозным размахом, и Терстон постоянноспрашивал себя, удастся ли все делать в срок. Камилла тем временем засыпала егописьмами, в которых рассказывала, как идет подготовка к свадьбе. Ткань дляподвенечного платья приобрели в Новом Орлеане, куда ее доставили из Парижа. Вписьмах Камиллы было не слишком много подробностей, однако чувствовалось, чтоона едва справляется с нетерпением и беспокоится о приданом не меньше, чемИеремия о новом доме. А он предпочитал помалкивать. Написав, что дом в Сан-Францискоуже строится, Терстон ни словом не обмолвился о том, что решил возвести самыйбольшой и самый красивый особняк в городе и что толпы зевак каждый деньнаблюдают, как строители выбиваются из сил, стараясь уложиться в назначенныйсрок. Иеремия прислал им на помощь рабочих с рудников и платил хорошие деньгитем, кто соглашался работать на стройке в выходные.

Одновременно он не жалел сил, чтобы обновить дом вСент-Элене. Раньше Иеремия не обращал внимания на то, какой убогой сделаласьего спальня за прошедшие девятнадцать лет, но теперь понял, наскольконеопрятным и пустым было его жилище. Он побывал на ярмарках в Напе иСан-Франциско и попросил Ханну повесить в каждой комнате занавески. Если онрешит привезти Камиллу в Напу, в его доме все должно быть прекрасно. Такойдевушке, как она, необходимы свет, свежий воздух и приятная обстановка. Онраспорядился разбить рядом с домом сад и прислал рабочих, чтобы занововыкрасить здание. К концу октября дом был готов, и Терстон сам удивился егокрасоте. Одна Ханна казалась недовольной переменами и ворчала всякий раз, когдавидела Иеремию. Потом она замкнулась в себе и угрюмо умолкла. Терстон невытерпел. Однажды вечером он посадил старуху рядом, налил ей и себе по чашкекофе и закурил сигару, несмотря на ее всегдашние протесты.

– Вот что, Ханна, давай поговорим. Я понимаю, тебе ненравится, что у нас все пошло по-другому. В последние месяцы я лез из кожи вони не щадил никого, однако теперь наш дом выглядит отлично. Я думаю, Камиллездесь понравится. Ты и сама полюбишь ее, она просто очаровательна. – Иеремияулыбнулся, вспомнив о письме, полученном сегодня утром. – Если мне не изменяетпамять, ты без конца ворчала из-за того, что я бог знает как долго остаюсьнеженатым. Теперь я женюсь. Так почему ты на меня злишься? – Ханна несколькораз отказывалась съездить с ним в Сан-Франциско и посмотреть, как строитсяновый дом. – Неужели ты ревнуешь меня к семнадцатилетней девчонке? У меня всердце хватит места для вас обеих. Я уже рассказал ей о тебе, и она снетерпением ждет встречи с тобой, Ханна. – Иеремия заволновался.

Старуха действительно стала тревожить его, особеннопоследние несколько недель.

– Что с тобой? Может, ты неважно себя чувствуешь? Илипросто злишься на меня за то, что я решил построить дом в другом месте, а не вНапе?

Ханна улыбнулась. В словах Терстона была доля правды.

– Я уже говорила, тебе не нужен другой дом. Тыиспортишь эту девчонку раньше, чем она попадет сюда.

– Ты права. Ей предстоит стать утехой старика.

– Счастливая...

Иеремия почувствовал облегчение. Впервые за целый месяц онуслышал от Ханны доброе слово. Он всерьез беспокоился из-за нее, а также из-затого, что она будет такой же неприветливой с Камиллой, а его хрупкая маленькаяневеста с Юга будет ломать голову, чем она заслужила холодный прием.

– Это я счастливый, Ханна. – Их взгляды встретились, иона увидела в его глазах неподдельную радость.

Иеремия изумлялся тому, насколько изменилась его жизнь заполгода... Удивительно... Однако сейчас он испытывал не только удивление.

– Я за многое благодарен судьбе. – Иеремия принялневинный вид и пронзил Ханну взглядом.

Глаза старухи были печальны.

– Что с тобой?

Ханна была обязана сказать правду. Мало ли что онаобещала... Старуха взглянула на Терстона, и на глазах у нее блеснули слезы.

– У меня не поворачивается язык, Иеремия...

– Что случилось? – Терстону стало страшно.

Внезапно он припомнил, с каким ужасом встретил когда-тоизвестие о том, что Дженни умирает от гриппа. Встретив пристальный взглядХанны, он почувствовал, что земля уходит из-под ног.

– Я про Мэри-Эллен...

Сердце Иеремии защемило от предчувствия беды.

– Она больна?

Ханна медленно покачала головой:

– Она ждет ребенка... Твоего ребенка...

У Терстона перехватило дыхание, как от сильного удара подложечку.

– Не может быть... Ей же нельзя...

– Когда я увидела ее в Калистоге, то сказала, что онасошла с ума. Она чуть не умерла во время двух последних родов. Да и лет ей уженемало. Иеремия, она заставила меня поклясться, что я ничего не скажу тебе...

Терстон кивнул. На мгновение его затошнило, а потом онпринялся за подсчеты. Скорее всего это случилось в апреле, во время ихпоследней встречи. Ему почему-то казалось, что Мэри-Эллен сделала это нарочно.Тогда Мэри-Эллен сказала, что готова родить, если ему хочется иметь детей. Еще нескольколет назад врач предупредил Мэри-Эллен, что она может умереть, если сновапопробует рожать. Почему же сейчас, именно сейчас она решилась на это? Неговоря ни слова, Иеремия с силой ударил кулаком по столу. Ханна следила за ним.Терстон резко выпрямился и направился к двери.

– Что ты собираешься делать?

– Хочу поговорить с ней. Только и всего. Дура чертова!А ты еще глупее ее. Неужели ты думала, что я буду сидеть сложа руки? – Емунадоела ее упрямая, глупая гордость!

Она была его любовницей семь лет. Конечно, он поможет ей. Ноэто будет только помощь, не больше. Ни за что на свете он не откажется отсвоего решения. Оно останется неизменным.

Терстон вышел из дома, оседлал Большого Джо и поскакал вКалистогу, горя жаждой мщения. Вскоре он остановил коня у знакомого крыльца,неожиданно вынырнув из облака пыли и напугав детей, широко распахнутыми глазамисмотревших, как он входит в дом.

– Мамы нет дома! – крикнул ему самый старший.

Иеремия и сам видел, что дом пуст.

– Где она?

– На работе, в санатории. Вернется не скоро.

Он мог бы дождаться Мэри-Эллен здесь, но сейчас у него былоне то настроение. Иеремия вновь вскочил на Большого Джо и помчался по главнойулице, ведущей в сторону санатория. Чертова баба! В городе, наверное, уже всезнали, что она решила рожать от него ребенка. Иеремия всю дорогу клял себя начем свет стоит, что в тот вечер согласился лечь с ней в постель. Он несобирался этого делать, но Мэри-Эллен была убита горем, и, как всегда, емузахотелось ее. Ах, какого он свалял дурака... Какого дурака... Иеремия не могизбавиться от мысли, что Камилла когда-нибудь узнает о его незаконнорожденномребенке. Нервничавший Иеремия привязал Большого Джо у ворот санатория. Поправде говоря, все это пустяки. Главное сейчас – Мэри-Эллен...