Маша и Медведь - Оле Адлер

Миша почти не удивился таким новостям. Он словно ждал, что она опять появится в его жизни. Вредная и блистательная. Скабрезная и успешная. Шикарная и неприступная. Именно в том месте и в то время, когда он целиком и полностью осознает, как ошибся тогда.

Рука сама потянулась за телефоном. Он не думал, что скажет, не прокручивал в голове фразы. Потребность позвонить, поговорить была в этот момент сильнее, чем страх выглядеть дураком.

Маша сняла почти сразу. Мишка вздрогнул услышав в трубке прозаическое: «алло». Как же давно они не виделись. Он уже начал забывать ее голос.

Привет, не помешал? начал Симонов разговор с вежливых вопросов, Есть минутка?

Привет. Найдется, так же сдержанно, чуть настороженно отвечала Маша.

Я узнал, что ты к Геллеру едешь на базу.

Да, мигом ощетинилась она, Это проблема для тебя? Не хочешь меня видеть?

Нет! Нет, конечно. Я буду рад тебя видеть.

Правда? проговорила, словно боялась в это поверить.

Правда, выдохнул Миша.

Они замолчали на минуту, растерявшись. Оба готовились к взрыву, хоть к маленькому конфликту. Оба не знали, что сказать, когда гроза так и не прогремела. Маша первая пришла в себя.

Значит, должны хорошо выступить. Антону очень важны эти соревнования. Нехорошо его подводить.

Да, я понимаю, покивал Миша и вспомнил важный вопрос, который хотел задать, Ты вместе с Тульским приедешь или с ребятами на базе поживешь?

С ребятами, откликнулась Маша эхом.

«Йес», мысленно выкрикнул Симонов, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься в пляс.

Здорово, значит в понедельник приедешь? попытался сделать голос спокойным, но все равно чуть дребезжал от возбуждения.

Они же увидятся совсем скоро.

Если честно, я уже приехала, Миш, призналась Маша.

Симонов заметался по комнате.

Уже? он не верил такой удаче, А работа?

Я в отпуске. Решила заодно маму навестить.

Представляешь, я тоже, засмеялся Мишка.

Что тоже?

Отпуск взял, приехал к родителям. Ты дома сейчас? Очень занята?

Н-нет, проговорила Маша, запнувшись, Не занята. А что?

Давай погуляем. Погода классная. Мои все на службе делать нечего. Можно я зайду за тобой.

М-можно, так же с запинкой и не очень уверенно.

Мишка слышал колебания в е голосе и чувствовал, что она опешила от его напора, но даже не думал отступать.

Напомни дом и квартиру, он пер вперед, напролом, не желая снова отпускать хвост своего счастья.

Маша сказала цифры, и Миша спешно попрощался, обещая скоро быть. Он быстро оделся и выскочил на улицу, по ходу отправляя матери смс, чтоб не ждали к ужину. Маша жила рядом. Меньше пяти минут для быстрых ног и неугомонной головы.

Поднимись, откликнулась она в домофон.

Миша дернул дверь и взлетел по лестнице на третий этаж. Он вошел в открытую дверь. Теплые тона обоев прихожей сразу согрели глаз. Маша стояла у зеркала, забирала волосы в хвост.

Ты так быстро, попеняла она, Я едва успела одеться.

Только не говори, что сейчас еще будешь мыть голову и укладываться, заныл Симонов, а сам впитывал, буквально пожирал ее глазами. Сто лет не видел, а она все такая же. Может чуть более настороженная, чем обычно. Менее дерзкая. Или показалось?

Маша провела по губам помадой, а Мишка облизал свои. Ему хотелось сказать, что зря она. Не будет скоро на ее губах ни капли краски. Он собирался целовать ее. Много. Долго. Даже не сомневался, что Машкин рот будет алым к концу их прогулки.

Не буду я ничего мыть. Пойдем.

Симонов картинно выдохнул, изображая облегчение.

Они вышли на улицу, побрели, куда глаза глядят. Родной город словно сделал их снова детьми, заставив забыть все, что было. Гуляли и болтали. Об общих знакомых, которых была тонна. О родителях. О школе. О любимых местах.

Впервые за долгое время Маше было легко. Она не искала повода прицепится к Мишке, огреть тяжелым словцом, послать куда подальше. Ей нравилось идти с ним рядом, говорить о всякой ерунде, смеяться его шуткам. И когда их пальцы случайно столкнулись, Миша взял ее за руку. Крепко. Ясно давай понять, что не отпустит. Маша и не думала вырываться. Слишком приятно было ощущать его горячую мозолистую ладонь своей.

Не сговариваясь, они пришли к парку. К тому самому, где познакомились, где Машка грубила Глебу и пачкалась о свежеокрашенную лавку. Вечерело. Детей уводили домой, оставались преимущественно парочки. Миша повел подругу к реке. Он всегда любил сидеть на лавочке и смотреть, как извивается меж полей и лугов голубая лента. Но, дойдя до вала Симонов так и встал. Маша тоже замерла. Парковая зона оказалась огорожена железным забором-решеткой.

Ну и дебилы, не сдержался Мишка.

Да уж, крякнула Маша, тоже неприятно удивленная таким новшестом.

Давно так?

Понятия не имею. Сто лет тут не была.

Вот и я. Жесть. Надо же так испохабить потрясающий вид. Как будто в тюрьме. Ужас.

Согласна, откликнулась Маша снова, Но придется наверно.

Она отступила чуть назад, намереваясь присесть на лавочку.

Даже не думай, огрызнулся Симонов.

Он дернул ее за руку, потащил куда-то вдоль забора. Маша почему-то нашла это очень смешным. Словно они мчались искать конец этой радуги строгого режима, чтобы выкорчевать ее ко всем чертям. Конец нашли. Вернее калитку. Мишка протолкнул Машу за территорию парка, и они потихоньку пошли назад вдоль того же забора по валу. Терь лавочки и и дорожка были за решеткой, а вид ничего не портило.

Выбрав лучший обзор на панораму, Мишка остановился, снял свою джинсовую куртку, бросил на траву.

Садись, велел он.

Ты замерзнешь, Маша уверенно замотала головой, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Она облизала губы, оценив, как эффектно Симонов выглядит в простой трикотажной майке с длинным рукавом. Тонкий хлопок потрясающ обтягивал широкие плечи и мощную грудь.

Ты меня погреешь, если что, ухмыльнулся он.

Сел сам и потянул ее за руку вниз, не принимая более возражений. Разве могла она отказаться? Присела рядом. Места было мало, поэтому они сразу прижались друг к другу.

Хорошо же, проговорил Миша тихо.

Идеально, откликнулась Маша, впитывая жар его тела, вдыхая едва уловимый аромат терпкого парфюма.

В этот момент она менее всего обращала внимание на живописный вид с холма. Намного важнее, приятнее было чувствовать, что Мишка рядом. Как он дышит ей в макушку и чуть меняет позу, чтобы оказаться к ней чуть ближе, прижаться теснее.