Как раскрыть убийство. Истории из практики ведущих судмедэкспертов Великобритании - Полин Тремейн

Утопление связывают не только со смертью вследствие несчастного случая, но и с убийствами. Например, в городских каналах часто случались убийства на почве наркотиков, проституции и тому подобных вещей, а также обнаруживались жертвы утопления при неясных обстоятельствах.

Один из случаев произошел обычным летним днем. Прохожий заметил подозрительный сверток в реке. Внешние признаки, размеры и форма свертка позволяли предположить, что в нем находилось человеческое тело, которое медленно плыло по течению Темзы мимо города Кингстон в графстве Суррей. Тело было завернуто в черный полиэтилен и перетянуто веревками, отчего приобрело сходство с египетской мумией. Полиция немедленно направила к реке команду водолазов, которые вытащили тело из воды. Его доставили в ближайший морг, куда пригласили нашего патолога для проведения вскрытия. Тело развернули и обнаружили, что в пакете лежит скелет без головы. Появилось подозрение о чудовищном убийстве через отсечение головы, но оказалось, что скелет был не человеческим, а сделанным из пластика.

Через местные СМИ полиция просила поделиться информацией всех, кто что-либо знает об этом происшествии. Вскоре в отделение пришла группа красных от стыда студентов Университета Кингстона. Они признались, что затеяли розыгрыш — который оказался вполне успешным — на студенческую Неделю благотворительности. Они взяли из кабинета учебное пособие и решили бросить его в Темзу, чтобы одурачить полицейских и заставить их расследовать убийство.

Конечно, в теории их задумка казалась блестящей. Но в действительности этот поступок был совсем не остроумным. На это дело было потрачено много сил и средств: мобилизация профессиональных ныряльщиков, которые доставали «тело» из реки, а также услуги патолога. Плюс британское общество тоже понесло определенный ущерб: водители не могли проехать по главным улицам города в том районе, где полиция занималась извлечением «тела».

Можно представить, какие предостережения стали делать всем поступающим в университет после этого происшествия. И разумеется, этот случай превратился в излюбленную байку.

Метод анализа материала после утопления, которому я отдавал предпочтение, выглядел следующим образом. Я опишу его простыми словами, чтобы он был понятен всем читателям.

В кристально чистой лаборатории я мелко нарезал органы человека. На основании опыта я составил список предпочтительных органов, которые подходят для исследования диатомей. Мне нравится работать как минимум с двумя органами, одним из которых должны быть легкие. Крайне важно не допустить перекрестного загрязнения, чтобы получить достоверные результаты исследования, поэтому я всегда просил перевязывать основные дыхательные пути до извлечения легких из тела. Таким образом из них не выливалась вода и растворенные в ней диатомеи. Кроме того, это значительно снижало риск перекрестного загрязнения от других внутренних органов, которые разрезали на одном и том же столе. Самым любимым органом у меня была почка, которую я предпочитал получать в капсуле. Я мог самостоятельно извлечь ее из капсулы в стерильных лабораторных условиях и не допустить перекрестного загрязнения. Также годилась одна из долей печени.

В результате длительного разложения тела эти органы могли оказаться разрушенными, и тогда я просил предоставить мне бедренную кость. Большую кость по возможности нужно было сохранить цельной. Я сам распиливал ее и извлекал костный мозг из незагрязненного спила. Костный мозг неидеально подходил для такого типа исследования, но это была самая крайняя мера: мне приходилось тратить уйму времени на выковыривание вещества из самых потаенных уголков — очень неудобное и трудоемкое занятие.

В первое время работы в больнице Гая я запрашивал образец мозга. Только им я мог воспользоваться, если тело находилось на поздней стадии разложения. Поскольку мозг сам по себе орган довольно мягкий, а в полуразложившемся состоянии вообще превращается в кашу, мой выбор может показаться странным. Однако его преимущество заключалось в том, что мозг все время находился в надежно запечатанной, незагрязненной полости черепа. Этот орган состоит из жиров, поэтому он не считался идеальным материалом для исследования после утопления. Причина тут в том, что наличие диатомей я устанавливал при помощи кислоты, которая разрушала весь человеческий материал, а, как вы помните из опыта Джона Хэйга, который растворял тела в ванне с кислотой, жир под ее воздействием не разрушается. По причине этого мне приходилось тратить очень много времени на трудоемкий процесс вытапливания жира из мозга. Я отказался от этой практики еще в 1980-х, отдав предпочтение исследованию костного мозга.

Нарезание органов — легких, почек, печени или костного мозга — увеличивает площадь инфильтрации, иначе говоря, область затекания кислоты. Это позволяло значительно сэкономить время, затрачиваемое на тестирование. Для растворения органов я пользовался самыми агрессивными и токсичными кислотами, обращаться с которыми нужно было с большой осторожностью. От них поднимались плотные испарения, и эти вещества могли прожечь дырку в любом органическом материале, к которому относились и мои руки. Существовали строгие правила техники безопасности при выполнении исследования образцов после утопления, которые необходимо было дополнять отточенными навыками. Я должен был сохранять бдительность и концентрацию, потому что исследования такого типа не прощают ошибок.

Вся работа проводилась в специальном вытяжном шкафу. Это закрытое пространство внутри шкафа, от которого меня отделяло защитное стекло. Я выполнял различные манипуляции внутри шкафа, предварительно надев толстые перчатки, защитные очки, защитный белый халат и тяжелый фартук. Вытяжка, как можно судить по ее названию, вытягивала испарения. Все действия мне приходилось выполнять очень медленно и педантично. Даже без резких движений добавление кислот сопровождается появлением обильной пены и разбуханием тканей, что несет в себе потенциальную опасность.

На горелке Бунзена я кипятил органические материалы в азотной кислоте, чтобы начать процесс разрушения тканей. На это уходит от двух до трех часов, иногда больше. Кипящая азотная кислота растворяет ткани настолько сильно, что они перестают быть видны невооруженному глазу.

Когда ткани исчезали, я добавлял в азотную кислоту следующий токсичный химикат — серную кислоту. Смешивание двух кислот снова вызывает облако токсичных испарений.

Обе кислоты работают очень эффективно, особенно хорошо они удаляют углерод. Когда я растворяю легочную ткань, в какой-то момент по краю мензурки с кислотой и быстро исчезающим материалом собирается черное колечко углерода. Колечко указывает на наличие углерода в образце. Легкие курильщиков, промышленных рабочих и жителей больших городов растворяются медленнее, потому что в их тканях содержится феноменальное количество углерода. Он попадает в организм из сигарет, выхлопных газов, выбросов предприятий и загрязненного воздуха.

Выполняя анализ материала после утопления своим любимым способом, я наблюдал удивительное явление. Вне зависимости от того, какой орган обрабатывался кислотой, на этапе полного растворения тканей жидкость получалась всегда соломенного цвета. По цвету образцы могли быть бледно-розовыми (легкие) или фиолетово-коричневыми (печень и почки), но финальный цвет раствора всегда получался одинаковым. На данном этапе оставалось от 100 до 200 мл жидкости, которую я оставлял отстаиваться на ночь. На следующее утро я собирал с поверхности жидкости весь затвердевший жир и тяжелые вещества, выпавшие в осадок на дно мензурки. Затем я сцеживал оставшуюся жидкость и разливал в несколько тестовых пробирок. Я помещал их в центрифугу, где они вращались на высокой скорости и избавлялись от оставшихся твердых частиц. Оба токсичных вещества по консистенции плотнее воды, и я периодически останавливал процесс, чтобы промыть образец в дистиллированной воде и удалить остатки азотной и соляной кислоты. Очень важно использовать именно дистиллированную, а не водопроводную воду, так как содержащиеся в ней диатомеи могут испортить результат. Такая опасность особенно реальна, если, вопреки стандартному требованию к фильтрации воды, ее подают из пригородных водоемов.