Бутлегер и его пес. - Александр Башибузук

— Привет, Док! — Багси Дрисколл, по прозвищу «Рыба» лениво отлепился от стены и покровительственно похлопал меня по плечу.

Багси, коренастый паренек с грубым, побитым оспой лицом, руководит шайкой местной шпаны и присматривает за порядком на улице в надежде на повышение в криминальной иерархии. В прошлом месяце я заштопал ему глубокий порез на левом предплечье и теперь Рыба взял надо мной шефство.

— Как дела Док? — парень развязно сплюнул и доверительно зашептал. — Заходите к нам в подвал — научим боксировать. Сразу, конечно, не получится, но через годик-другой, дело пойдет. В нашем районе надо уметь себя защищать. А если хотите… — он отодвинул полу заляпанной пятнами вельветовой куртки и показал мне рукоятку револьвера, торчащую из-за пояса. — Подкину вам ствол, всего за десятку. Тридцать восьмой калибр, надежная пушка, не пожалеете.

— Спасибо, Багси, как-нибудь подумаю… — я простодушно пожал плечами и потопал дальше.

— Подождите, Док! — из лавки выскочил румяный толстяк и вручил мне увесистый сверток из серой оберточной бумаги. — Отведайте свеженького бармбрека*, Мод сама готовила, пальчики оближите.

бармбрек — ирландская национальная выпечка, сладкий кекс с изюмом.

Я неловко улыбнулся, пожал лавочнику руку, сунул сверток под мышку и пошел по улице.

Так и живу, все в Фар-Норт-Сайде любят Дока Бенджамина, но никто даже не подозревает что я совсем не тот, за кого себя выдаю. Хотя почему не тот? Док Бенджамин Белофф вторая моя ипостась. Какая первая? Об этом чуть позже.

Я перешел улицу, нырнул в переулок, прошелся еще немного и вскочил на заднюю подножку трамвая.

А еще через полчаса, спрыгнул на тротуар и словно попал в другую действительность.

Практикую я в Норт-Сайде, Северной стороне, а если точнее, в Фар-Норт-Сайде, депрессивном районе, вотчине ирландской мафии. А вот живу… живу в Чикаго-Луп, деловом центре города.

Здесь все по-другому, другие лица, другие запахи, даже копы выглядят щеголеватей и благообразней. Стеклянные витрины магазинов блестят, улицы чистые, полная достоинства публика, пахнет одеколоном, хорошим табаком, свежей выпечкой, а вместо ломовых телег и лошадей — поблескивающие лаком автомобили. Вот громада Хоум-иншуранс-билдинга, а это мрамор здания Чикагской торговой палаты.

Другой мир. Совсем другой.

Проверившись по привычке, я прошелся по улице, проскочил переулок и остановился перед калиткой кованого заборчика.

Клацнул замок, я неспешно прошелся по мощеной дорожке, открыл дверь черного хода, поднялся по лестнице с начищенными латунными перилами и сунул ключ в замок массивной двери из мореного дуба.

И сразу же, брезгливо сбросил с себя заляпанные грязью башмаки и вдел ноги в пушистые, мягкие домашние тапочки, отороченные волчьим мехом.

Послышались тяжелые частые шаги.

Дверь в залу отворилась и на уровне моей груди показалась громадная лохматая морда.

— Гаф-ф-ф!!! — басовито и сдержанно гавкнув, огромный, заросший курчавой светло-серой шерстью, пес, пробуксовывая лапами по палисандровому паркету бросился ко мне, встав на задние ноги положил могучие передние лапы мне на плечи и жалобно проскулив, мазнул языком по щеке.

Мусичка. Мой Мусичка…

Ирландский волкодав, семьдесят пять килограмм чистого веса, рост в холке почти девяносто сантиметров, сплошное сдержанное достоинство, характер нордический, мой друг и брат, не побоюсь этого слова.

Назвал я его в честь легендарного Мусички, памятник из чистого серебра которому стоит перед мэрией Бьютта. Верном спутнике Бенджамина «Дока» Вайта, покрывшем себя славой во веки веков и послужившего основой знаменитой породе котов «Монтана».

От отца мне досталась горячая любовь к хвостатым пушистикам, но, увы, гребаное провидение, как всегда, все изговняло. Я просто обожаю котов, но не могу даже прикасаться к ним. Сраная жуткая аллергия на кошачью шерсть, что тут поделаешь.

Но собак я тоже обожаю и Мусичка стал моим единственным и настоящим другом. Его мне подарил соратник отца, Дункан Макгвайр, три года назад, как раз перед моим переездом в Чикаго.

Вдоволь наобнимавшись с Мусей, я сбросил одежду, принял горячий душ и подошел к зеркалу.

Ну что же, вполне, вполне…

Ни капельки жира, сплошные жгуты мышц. Спортзал свое дело делает. Правда, чаше двух раз в неделю не получается — увы, дела забирают все свободное время. Отец, помимо всех своих остальных талантов, был выдающимся боксером, и обладал такой техникой, что нынешние чемпионы сгрызли бы свои перчатки от зависти. Он меня тренировал с детства, в свое время, я стал задумываться о спортивной карьере, даже для пробы провел пару успешных поединков с профессионалами, но потом решил, что тешить публику — это не мое.

Ладно, пора принимать свою вторую личину…

Через полчаса в зеркале проявился совершенно другой человек.

Расчесанные на пробор и спадающие на лоб почти до скул прямые светло-русые волосы, узкая полоска усиков, абсолютно пустые, мертвые глаза, презрительный изгиб губ, волевой подбородок.

Батя говорил, что мы с ним как две капли воды похожи на какого-то актера из двадцать первого века, играющего преимущественно злодеев. Собственно, копии недалеко ушли от него, только мы отнюдь ничего играли — мы жили и живем такой жизнью.

К слову, я не верю, что батя умер. Он просто взял и внезапно исчез, точно так же внезапно и неожиданно, как и появился в Монтане, так что я думаю, сейчас Бенджамин «Док» Вайт просто находится в другой эпохе. А может просто вернулся домой в двадцать первый век.

Ладно, дай Господь ему хорошей охоты, а мне собираться пора.

Черные брюки в тонкую серую полоску из бостона*, полуботинки из кардована*, свитер под горло из черной ангорской шерсти, кожаная куртка и английская твидовая кепка.

Прикид рабочий, удобно и практично, но в свете приходится появляться совсем в другом виде.

бостон — полностью шерстяная ткань с саржевым плетением, особенностью которого являются небольшие рубчики, идущие под углом. Материал очень теплый, гигроскопичный и устойчивый к деформациям, что обеспечивает ему долгий срок службы.

кардован — кожа с лошадиного крупа растительного дубления. Отличается особой прочностью и высокой стоимостью.

В замшевую подмышечную кобуру отправился Кольт Покет Хамерлесс модели 1908 года, калибра.380 АСР, в кобуру на лодыжке тоже Кольт, но уже карманный Вест Покет. В чехол на предплечье, узкий и длинный кинжал. В карманчик под воротником тычковый шейный нож.

На этом все, доктор Бенджамин Белофф, окончательно превратился в Бенни Вайта, человека, которого знает любой уважающий себя гангстер в Чикаго.

Муся коротко гавкнул.

Я застегнул на нем тяжелый ошейник из бизоньей кожи, проклепанный стальными шипами и коротко скомандовал на русском языке.