Запретная кровь - Евгения Исмагилова

«Вигги, что тут происходит? Зачем мама привела нас сюда?»

«Не знаю, Люцик. Мне это не нравится».

«Мне тоже. Когда можно будет вернуться к папе?»

«Я не знаю. Но папе это тоже не понравится».

Люциан лишь покачал головой. Он не смог бы убежать, даже если бы очень захотел.

Тем временем странное действо продолжалось.

– О Великая!

Мама опустилась на колени. С сыном на руках сделать это было сложновато, но ей очень хотелось выказать уважение этой уродине. Она сердито взглянула на Вигги, потому что он не склонился вместе с ней. Тогда Людвиг тоже поспешно опустился на колени: снова маму злить не хотелось.

– Я пришла к тебе, чтобы молить об исцелении моих сыновей… Я…

– Мама, мне больно. – Люцик заерзал у нее на руках. – Мама, когда уже можно будет покушать?

В ответ мать лишь прижала его к себе покрепче, чтобы не мешал разговорами.

– Болезнь делает их слабее с каждым днем. У Люциана отнялись ноги… У Людвига – руки. Скоро оба они угаснут. Я прошу тебя… Нет, умоляю! – Казалось, мама вот-вот заплачет. – Я жена Лорда-Канцлера и взамен сделаю все, что пожелаешь! Все сделаю, только скажи!

– Лорд-Канцлер не верит, что я спасение Королевства. Он убивает моих детей. Я исцелю их в обмен на его жизнь, – торжественно произнесла старуха глубоким, почти мужским голосом.

Людвиг невольно отпрянул. Он был ребенком, но не дураком! Все понимал. Мама никогда на такое не согласится, правда? Это ужасно!

– Как вам будет угодно, – отозвалась та смиренно и опустила голову.

Что?! Людвиг не верил собственным ушам! Нет, мама! Нет!

Праматерь кивнула. Ур-Кха поднес ей кубок, куда она сцедила содержимое сперва правой груди, затем левой. Людвиг успел разглядеть, что у молока был странный розовый цвет, и это не вызывало ничего, кроме тошноты. Жрец забрал чашу и подошел к маме:

– Пей, – велел он.

* * *

Ну и гадость! Неужели они должны это проглотить?..

Вигги до последнего надеялся, что мама откажется и заберет их из ужасной комнаты. Происходящее вселяло в него первобытный ужас: эта странная старуха, эти крешники, жмущиеся к полу… Внутри него снова рождалось странное чувство, что община не то место, где они должны сейчас быть. И что отец будет в ярости, если узнает.

Он накажет их. И маму тоже накажет. Ну почему они не уходят?.. Людвиг с надеждой посмотрел на нее и прошептал: «Пойдем, а?» Однако она сделала вид, что не услышала, посадила испуганного Люцика на пол, взяла чашу и поднесла к его губам.

– Мама, я не хочу, – захныкал тот. – Мама, оно странно пахнет!..

– Пей, Люциан. Это поможет тебе! – отозвалась она и другой рукой схватила его за затылок, чтобы склонить голову к напитку. – Ну же, мой мальчик! Давай!

Брат с надеждой посмотрел на Вигги, рассчитывая, что тот его, как всегда, защитит. Но Людвиг вдруг вновь почувствовал себя обиженным: брат и так сидел у мамы на руках всю дорогу, а Людвигу пришлось идти пешком. Нет уж, Люцик, разбирайся со своими бедами сам, мамин любимчик! Размазня!

– Мама… – Люциан почти плакал. Сильная материнская рука настойчиво клонила его к чаше. – Мама, не надо!..

– Пей! Живо! – зашипела мать и посмотрела на него с такой злобой, что даже Людвигу стало страшно. Наконец ей удалось влить содержимое чаши ему в рот. – Вот так! Молодец! Вот так, мой мальчик!

Мама оттаяла так же внезапно, как и рассердилась. Она чмокнула Люцика в макушку, потрепала его светлые волосы и отдала чашу Ур-Кха.

Люциан же с трудом проглотил содержимое, скривился и наконец расплакался. А Людвиг не будет плакать, он же не такой слабак, правда?

Жидкость вновь наполнила кубок. Людвиг вздрогнул – теперь его очередь.

– Я не буду, – проговорил Людвиг прежде, чем мама снова взяла чашу у Ур-Кха. – Ни за что.

– Дорогой, это исцелит тебя, разве ты не понимаешь? – Мама слабо улыбнулась. – Ты ведь хочешь, чтобы твои ручки снова шевелились?

Вигги невольно посмотрел на свои руки, бессильно сложенные на груди, как обуза. Конечно, он бы хотел, но в голове не укладывалось, как странная жидкость может помочь. Зачем мама вообще притащила их сюда?! Он хотел домой! К папе!..

– Нет! – проговорил он и замотал головой. А затем сказал так, как сказал бы Лилиан: – Засунь это себе в зад! Я не буду это пить!

Некоторое время мама с возмущенным удивлением смотрела на Людвига. Затем ее лицо исказилось от гнева: она сейчас просто придушит его! Однако Людвиг, несмотря на свою немощь, быстро бегал. Он успел рвануть в сторону, но ловкие руки матери все равно поймали его. Тогда мальчик дернулся, замотал головой, чтобы не дать маме влить в него кисельную гадость, и…

Да! Да, удача на его стороне! Он выбил чашу из маминых рук!

Кубок с грохотом упал на пол, содержимое выплеснулось и принялось быстро растекаться по каменным плитам. Людвиг почувствовал странный, тухловатый запах, исходящий от жидкости.

Праматерь, до этого безмолвно наблюдающая за действом, издала низкий рев, от которого потухли свечи. Глаза засветились пронзительным голубым светом, словно она собиралась испепелить нерадивого мальчишку.

– Что ты наделал?! – прошептала мама в ужасе и закрыла лицо руками.

Ответить он не успел: Люцик закричал и забился в припадке, извиваясь на полу, как змея. Тогда-то Людвиг не выдержал и завизжал.

* * *

Людвиг не помнил, как оказался снова в келье. Люцика же принес на руках непонятно откуда взявшийся Лилиан и положил на узкую койку. Лицо братца позеленело, некоторое время он извивался, как уж, да так сильно, что Лилиану даже пришлось схватить его за руки, чтобы тот себя не поранил.

– Что с ним? – спросил очнувшийся Людвиг и хотел подойти поближе, однако ноги его не слушались. – Лил, что с ним?!

– Не кричи ты, – рыкнул Лил и продолжил сжимать Люцика. – Плохо ему, не видишь?

Ноги Люциана, обычно бесчувственные, вдруг дернулись. Снова. И снова. Неужели…

«Он исцелился!» – хотел крикнуть Вигги, но тут голова Люцика запрокинулась, глаза закатились, оставляя лишь белочную слизь. Рот брата приоткрылся, и из него потекла слюна, смешанная с кровью.

– Язык прикусил… Дай ему что-нибудь в рот! Живо! – зычно велел Лил, позабыв, что рук-то у Людвига нет. – Чего стоишь?!

С маминой койки Вигги взял в зубы одеяло и потащил к Лилу. На вкус одеяло было горькое, да еще и путалось под ногами.

Ну давай же! Тащись быстрее!

– Еще медленнее не можешь? – Лил не выдержал, вырвал одеяло у Людвига и сунул его в рот Люцику. – Держи, мелкий!.. Черт, Люцик!..

Брат тем временем продолжал вздрагивать.