Жизнь в нелюбви - Евгения Черноусова

банкоматов метнуться, коммунальные услуги оплатить. Что-то в квитанциях было плохо пропечатано, полезла по ящикам предыдущие искать и наткнулась на документ о праве собственности на квартиру. Не оригинал, правда, а только копию. А в ней числилась единственной владелицей не Оболенская Татьяна Сергеевна, а Оболенская Тамара Сергеевна, то есть материна сестра. Да, сёстры гордились своей звучной фамилией, и не меняли её, выходя замуж. А инициалы собственницы в квитанциях не вызывали подозрений.

И сидела над этими квитанциями Вика в полной прострации. Не имеет значения, каким образом тётка этого добилась, обещала ли матери что-то или просто оформила от её имени доверенность на какие-то действия, а сама по ней на себя квартиру переоформила. Нет квартиры, не будет у неё даже трети её стоимости, меньше чем через полгода ей помимо ипотечных выплат придётся платить ещё по кредиту, а зарплата её меньше, чем эти две выплаты.

— И как прошли поминки? — спросила Ксения Владимировна.

— Вы спрашиваете, были ли разборки с проявлением неуважения к покойной? Безусловно! И все присутствующие внесли свою лепту!

Начала тётка, которая попеняла, что до сих пор Вика не поменяла треснувший унитаз. Вика сдержалась, не высказав сразу, что делать это должна владелица жилья, а не жиличка. Очень ей хотелось сначала братьев ущучить. Потом брат, который моложе, высказался о скудости поминального стола, на что Вика ответила, что может отчитаться за каждую копейку, внесённую им на организацию поминок. Но брат с недоумением выкатил глаза, не поняв прикола. Зато жена старшего брата сразу взвилась: «Это ты намекаешь, что мы должны были оплачивать это застолье?» «А вы считаете, что уход за матерью и расходы — это моё, а наследство — это ваше?»

Вика не могла не отметить, что братья смутились. Но старший опомнился первым: «Разве это незаконно?» «А что ж я от вашего отца ничего не унаследовала, а вы квартиру моего отца на части рвёте? Да, законно, но подло!» Тётка, которая обычно своим криком всем пасть могла заткнуть, на этот раз жалостно простонала: «Ребята, ну, не при посторонних же». Вика громко выдохнула: «Тётя Тома, что так скромно-то? И почему не при посторонних? Ты что, стесняешься, что эта квартира твоя?» И выкинула братьям по ксерокопии той копии.

Далее разразилась настоящая буря. Братья ошарашенно молчали, а вот их жёны и примкнувшая к ним невеста, которая оказалась без места, орали на тётку. Но и она, понявшая, что тихой сапой утвердиться в собственности не удастся, стала отвечать привычным для неё визгливым криком. Пожилые соседки только головами качали. Воспользовавшись минутой тишины между истерическими выкриками родственниц, Вика обратилась к соседям: «Вот скажите, за что меня мама так не любила? Я же с детства была и послушная, и по дому всё делала, и училась отлично. Я не то, что в клубы и рестораны, даже на школьные вечера не ходила! Я деньги зарабатывала, а она их сыновьям отдавала, да ещё и жилья меня лишила!» И у одной из старух вылетело: «Вика, неужели не знаешь? Ты же им не родная».

Да, вот так. В прошлое воскресенье Вика узнала, что родная её мать умерла, когда ей было два годика, а на Татьяне отец женился за несколько месяцев до собственной смерти. И взял с жены обещание, что не бросит она сиротку. Она и не бросила…

Как ни странно, от этой информации Вика почувствовала облегчение. Она сказала: «Я рада, что вы мне чужие. Вы все плохие люди, и та, которую я звала мамой, ещё хуже вас. Потому что хорошая женщина не могла бы не привязаться к ребёнку, которого воспитывала с младенчества». Вышла из-за стола, прошла в свою комнату и занялась альбомами, уже подготовленными к переезду: быстро пролистывала их, вынимая только те фотографии, на которых присутствовала сама, и складывая на стол, а просмотренные альбомы отшвыривала в угол. Тётя Тома, картинно держась за сердце, простонала «Вика, она же вырастила тебя, а не отдала в детдом!» «Зато выпускники детдомов имеют право на жильё, — ответила Вика. — Вот эту фотографию она просила перенести на памятник, держите». «Ты что, не собираешься памятником заниматься?» — возмутился младший брат. «А зачем мне чужая могила? Мои родители на другом кладбище похоронены».

— Вот и порядок, — с удовольствием оглядываясь, сказала Вика. — Девчонки, последнюю порцию посуды сами домоете. Мне ещё на Московский проспект добираться.

Глава вторая,

в которой Вика преступает закон, участвует в драке и прижимает к себе настоящего мужчину

— Подожди, Вика, — сказала Ксения Владимировна. — Присядь в зале, я сейчас.

Из спальни Вари она вышла буквально через несколько минут, держа в руках какие-то бумаги. Она разложила их на столе и попросила:

— Ты же у нас банковский работник, посмотри, пожалуйста.

Мельком просмотрев документы, Вика охнула и вернулась к началу, вчитываясь в каждую строку. Да, вклады в двух банках, счета разделены, доля супруги изъята и, надо думать, потрачена. Получен кредит на две трети оставшейся суммы, ну, значит, знает, что до денег младшей дочери, поскольку она несовершеннолетняя, добраться не удастся.

— Значит, вы, Ксения Владимировна, на наследство не подавали? А когда полгода?

— В четверг. Завтра с утра схожу и заявлю о вступлении.

— Правильно. Это, конечно, восьмая часть казны, но всё-таки. Ксюша, а ты маме какие-нибудь бумаги подписывала?

— Я написала отказ от наследства в пользу мамы.

— Завтра пойдёшь с бабушкой и перепишешь в пользу её. Будет уже четверть.

— Но… как? Как маму обидеть?

— Я так понимаю, на себя тебе плевать, а сестру обидеть ты согласна? Ну, соображай! Заболеет Олечка чем-нибудь серьёзным — деньги на лечение на паперти будем собирать? Не пройдёт в вуз на бюджет — и фиг с ним, с образованием, на которое папа накопил, да мама про… да тьфу на вас, так и ругаться начнёшь! Скажу культурно: прогуляла с плешивым ухажёром. Будет Оленька в супермаркете на кассе работать, а дома её мамин приятель будет в углах зажимать.

— Он меня за грудь трогал! Я маме пожаловалась, а она на меня наорала, что я перед этим старикашкой задом верчу!

— Ребёнка тронуть! Я раздавлю их обоих, — зашипела старая актриса. — Вика, я умоляю тебя именем покойного сына, помоги! Вот что я вытащила из портфеля этого негодяя, — она кинула на стол картхолдер. — Пароли в блокноте. Я со всем этим дела не имела. Придётся тебе.

— Вы предлагаете мне совершить уголовное преступление?

— А куда ты денешься с подводной лодки?

Вика посмотрела на Ксению Владимировну и вдруг поняла, что