Секс-защитник по соседству - Любовь Попова

— Не останавливайся.

А я и не собираюсь. Слишком тесная оказывается дырка, слишком плотным кольцом она обхватывает мой член, фиксирует и заставляет тело плавиться от кайфа получше любой наркоты.

Но мне мало, кажется, что я могу войти еще глубже, закидываю ее ноги себе на плечи и ставлю руки кулаками в пол. Вхожу в фазу бессознательного безумия. Рычу зверем, срываю поцелуй с пересохших губ и теряюсь в похоти и страсти. Трахаю. Вбиваю член. Тараню дырку с яростью быка. Толкаю член по самое не могу и сжимаю челюсти рыча:

— Я бы драл тебя всю жизнь.

Она ахает, старается подмахивать бедрами, держится за шею, словно боится упасть и шепчет только:

— Еще, еще, мне нужно больше.

Все кончается внезапно.

Хотя до моего оргазма очень далеко. Беляева со спины тянет руку назад, касается моей задницы и нажимает пальцем на анус.

Кончаю бурным потоком одновременно с тем, как отваливаюсь от этой дуры.

Сперма обильными брызгами заливает ей остатки платья.

— Ты чего делаешь? Совсем сдурела? – рычу я, чувствуя, как от подобного фентеля подбирается тошнота и ярость. Да, да, я знаю, что у людей там эрогенная зона. Но меня как-то всегда классика устраивала.

Беляева не отвечает, только тяжело поднимается по стене, держится и хладнокровно кивает на дверь.

— Теперь иди.

— Не понял, — застываю от удивления, пока прячу стояк в штаны.

— Мне нужно было, чтобы меня изнасиловали. Я нашла самого крупного и не тупого среди охранников. Так что свободен, — шипит она не хуже змеи, поворачивается к зеркалу и злорадно усмехается.

— Так… ты не боишься выстрелов, — спрашиваю зло перед самым выходом, и она поворачивает голову и смотрит как на дурака. Может я и правда дурак?

— Я родилась в семье бандита. Оружие было моей первой детской игрушкой.

Хлопаю дверью резко, слыша тихий смех и смотрю на облако пыли. Их зала выносит тело Женьки Тамерлан и подходит ко мне.

— Узнаю, чьих рук этот пиздец, придушу.

Киваю, поглядывая на дверь, в которую заглядывает один из людей Беляева и зовет босса.

Тот врывается в ванную, где я только что трахнул его жену. Но я почему-то спокоен и прекрасно знаю, что сейчас услышу.

— Что за ублюдок?! Кто это с тобой сделал?!

— Я не запомнила его лица, — отвечает она жалобным голоском, но я уже не верю. Как будто могу различить фальшивые ноты.

Тамерлан оборачивается, смотрит на меня пристально и кивает на выход.

— Потом все расскажешь. Погнали. Меня уже тошнит от Питера.

*** Анжелика ***

Жизнь. Она как-то течет, развивается. Кто-то идет по ней задрав голову, а кто-то, вот как я постоянно оглядываясь. Может быть все дело в том, что меня ищут?

И ведь я очень хорошо знаю кто и почему. От мужей – криминальных авторитетов не уходят. Тем более не сбегают. Пусть даже твой отец бывший крестный отец, пусть даже твоя сестра была обещана в подарок другу.

В мире криминала женщины товар. И если поначалу я смирилась. Принесла свое счастье на алтарь безопасности семьи, то вскоре поняла. Мои жертвы никому не нужны. Только мы сами куем свое счастье. Только мы можем себя спасти. И я смогла.

Умудрилась сбежать, подстричься, вернуть естественный цвет волос.

Возможно меня до сих пор ищут, потому что я ушла не с пустыми руками. В моей голове коды от сейфов отца. Ну и еще… я прихватила положенные мне алименты.

Не думаю, что Алек обрадовался. Не думаю, что он вообще хотел меня отпускать. Тем более, что со мной увязалась сестра. Ей вообще пришлось притворяться мальчиком. Иначе нас бы вычислили в два счета.

А так…

Теперь мы взрослая, старая дева в огромных очках, старческой шерстяной юбке и взрослый парень, вечно жующий жвачку и надувающий пузыри.

— Этот толчок опять потек, — заходит в комнату это чудо и топает ногой. Иногда я удивляюсь, зачем она вообще со мной увязалась. – Мне не нравится эта лачуга.

— Это не лачуга, а квартира в центре Москвы. Если мы будем продолжать жить в отелях нас засекут быстрее, чем ты успеешь чихнуть, — тру я усталые глаза, после перевода художественного текста с английского на русский. Работа не пыльная, а главное можно почти не выходить из дома.

— В этой квартире, — Леля сделала знак двумя руками, изображая кавычки. – Сломан кран, протекает труба на стиралке и… течет унитаз, но если тебе пофиг, то мне тем более.

Она уже ушла, а снова задумалась.

Ну течет унитаз, ну бывает. Завтра вызовем сантехника.

Вот так бы и в реальности. Сломалась твоя жизнь. Ты раз и вызвал ремонтника. И вот уже единороги скачут по цветочным полям и срут радугой. Смешно…

Мне скорее нужна маленькая армия, которая смогла бы укокошить одного очень неприятного человека. И это очень мягкое описание Беляева. Жестокий урод, садист, убийца, который целью своей жизни видит унижение.

Настолько погружаюсь в свои мысли и чувства, что почти не замечаю, как входная дверь почти дрожит от стука.

Тут же подскакиваю. Страх плотным кольцом стягивает грудь. Еле выдыхаю.

Леля выбегает из комнаты. Мы стоим как две курицы, дрожа от ужаса и не зная, что предпринять.

— Они? – почти шепотом спрашивает Леля.

— Не может быть, — твердом, почти без страха заявляю я и вдруг замечаю, как из под двери в ванную что-то блестит.

Срываюсь на бег, распахиваю дверь… Блять! Нет, ну это же надо! Одно дело, когда унитаз потек. Но тут унитаз ПОТЕК! Вода почти по щиколотку.

— Упс, — слышу выдох за своей спиной, перекрываю воду и резко бегу к двери, смотрю в глазок.

Сосед снизу вроде. Видела только машину. Леля говорит, что он огромный.

Дверь снова сотрясается от удара, и я наконец ее открываю. Не успеваю даже глотнуть воздуха, как меня отодвигают в сторону и уверенным шагом идут в туалет.

Переглядываюсь с Лелей, и мы скрываем улыбки ладонями. Неудобно конечно вышло. Но зато есть возможность разглядеть спину соседа. Действительно огромного.

Хотя мне с моими метр шестьдесят кажутся все большими.

— Вроде бабы, а навести порядок не можете, — бурчит сосед и я хмурюсь. Какого черта? И пока она копается с унитазом – даже инструменты приволок – я осматриваю небольшую ванную. Ну да… порядок мы наводить не научились. Наверное, потом что до это нас всю жизнь обслуживали, а последние полгода мы сменили около шестидесяти отелей. Но и его манеры не отличаются изысканностью.

— Ну и чего вы стоите, — рявкает он. Тряпку в зубы и вытирайте здесь.