Измена. Я не предавала тебя - Екатерина Гераскина

остановилось, и я, наконец, почувствовала свое тело. Осознание того, через что я прошла, немного померкло, но никуда не делось. Я встала на нетвердых ногах, за спину меня тут же придержали ветки и подтолкнули вперед. Я видела вокруг неизвестный мне лес и местность. Даже не представляла, насколько далеко нахожусь от столицы. Единственное, надеялась, что очень далеко.

Впереди я видела огни. Значит, рядом город. Насколько большой — ночью тоже не представлялось возможным понять. Я вышла на центральную дорогу, мощеную ровным булыжником, что вела в город. Стражник остановил меня. Я заплатила ему звонкой монетой, и он, продолжая зевать, впустил меня. Даже не спросил, откуда иду.

Куда податься дальше, я просто не знала. Остановилась, оглядываясь по сторонам. Подумала, что нужно было спросить у стражника, где ближайший постоялый двор или гостиница, но не успела повернуться, как рядом с ногами материализовалась черная муть.

— Можешь звать меня мой Лорд, ведьма. И пойдем за мной, покажу, куда нам.

Я опешила от произошедшего. Даже не обратила внимания на зашкаливающее самомнение животного. Но удивляться долго не смогла. Вспомнила, что нечто темное, даже черное есть ни что иное, как проявление моей магии. И кот словно услышал меня. Повернул морду, на которой горели желтым цветом раскосые глаза.

— Да. Ты моя ведьма. А я твой фамильяр, м, — И пошел дальше. А я поплелась следом за ним. — И да, с этого момента мы связаны. Я слышу твои мысли.

Радоваться ли мне, что так быстро нашла себе невольного спутника, я не знала. Однако кот не повел меня ни на постоялый двор, ни в гостиницу. Он проследовал за город, в сторону уединенного каменного домика. Темного, мрачного, пустого, но почему-то понравившегося мне сразу.

Глава 2

Спустя год…

— Ты не можешь так со мной поступить! — орал блаженным матом мой… кот. Фамильяр, заноза в одном месте и мой учитель, что сам себя назначил таковым.

— Вполне могу. В конце концов, именно ты сам сказал, что в нашем тандеме я главная. Ты же — материальное проявление моей волшебны. А раз ты мой, а не я твоя, то посидишь взаперти, пока я принимаю просителя.

— Я твоя волшба! Своенравная, обидчивая и все запоминающая! — У Лорда шерсть встала дыбом. Он был в корне не согласен с моим решением.

— Ты моя стыдоба! И если не помолчишь и не скроешься, то я тебя развею.

— Не сможешь! Я теперь на веки вечные повязан с тобой. Непутевой, одинокой и злой! — прошипел Лорд и попятился от меня, пока я слушала все его претензии. В это время в мою деревянную дверь не переставали стучать.

— Звучит как угроза.

— Тем более, я тебе подобного не прощ-щ-щу.

— Когда тебя не станет, мне уже будет все равно. Так что угрозы на меня не подействуют, — заметила я и открыла дверь в свою спальню, чтобы там и запереть беспутного кота-вредителя. Тот понял, что я более чем серьезно настроена избавиться от него, и резко поменял тактику. Сделал круглые, влажные и жалобные глазки.

— Ну, дай глазком хоть одним взглянуть. Вдруг нам там кто сгодится? — промурлыкал Лорд, я закатила глаза и покачала головой.

— Нет. Больше такого позора я не переживу. И пока ты тут споришь со мной, кто-то может умереть, — ответила я вполне честно, а еще в который раз вздохнула, гадая, за что мне досталось столь вредное проявление волшбы, которое появилось путем «почкования» (если вкратце и основываясь на словах этого самого фамильяра).

Год назад на темных улицах я не могла рассмотреть как следует своего питомца. Но стоило только добраться до заброшенного старого дома и найти там огрызок от свечи, как передо мной предстал черный плешивый полузадохлик. Его внешний вид ну никак не подходил гордому коту с огромным самомнением по кличке Лорд, и я нервно рассмеялась. Однако кот мне попался злопамятный. Он стал упрекать меня в том, что это я виновата в его неказистом виде. И раз у него такая никчемная, ничего не знающая хозяйка, то вот он и займется моим воспитанием, обучением и трудоустройством. Признаться, скромности ему весьма не хватало. И как назло, совершенно недавно он решил, что я «засиделась в девках». И на его вкус и что-то там еще, чем он руководствовался (даже не хочу точно этого знать!), сын главы города небольшого городка вполне мог мне подойти. «Вернее, с ним бы я смирился и даже попробовал ужиться ради своей ведьмы», — так пояснил Лорд.

— Да что я такого сказал! Я даже не сумел выдвинуть условия и обозначить свою позицию, — с обидой в голосе промурчал кот.

— Ты сказал ему, чтобы он звал тебя «мой Лорд». Желательно почаще и с улыбочкой.

— Именно. Положительные эмоции способствуют хорошему пищеварению. И это именно то, чего мне от тебя не достает! — не выдержал роли покорного слуги кот и вызверился на меня. Я усмехнулась. — А потом ты его просто вытолкала за дверь! Да он больше к тебе не приблизится. Разве нельзя быть более нежной, кроткой, пыль в глаза пустить, а вот уже после того, как он женится на тебе, показать, откуда стервы берутся. Вот уж разгуляешься, все грани своего упрямого характера продемонстрируешь.

— Да с чего ты вообще взял, что мне надо замуж?

— Чай не в девках же ходить! Сколько тебе? Цельный двадцать один год! Скоро совсем старой станешь, а еще семейной жизни не видывала. Что я буду другим фамильярам говорить? Чем хвалится? Что мне ведьма совсем без опыта досталась? Ни одному мужику сердце не разбила, ни одного не выгнала, ни одного дитёнка не родила! Не позорь меня! Кому сказал. Берем мужика и пользуем в свое удовольствие. Заводим дитя — и фьють его! В расход пускаем.

— Убиваем? — вскинула я брови.

— Уличаем в измене, разводимся, забираем состояние и отчаливаем на море.

— Какой ты меркантильный, продуманный и ушлый. Я сомневаюсь, что ты именно из моего дара отпочковался. И нет, я не собираюсь выходить замуж.

— Но почему?! — страдальчески простонал Лорд. — К чему такая категоричность?

— Была я уже замужем. Развели нас… — ответила я, не желая вдаваться в подробности. Кот подавился воздухом, закашлялся, увлекся и выплюнул комок шерсти на пол.

— О нет! Ты разведенка! Я-то думал, невинная девица, ангельское создание не оскверненное. А она вон что… — выпучив глаза, прошептал Лорд. Только не ужас был в его взгляде, а гордость за меня. И все же сумасшедший немного у меня фамильяр. — Етить колотить, — это все, что он выдал,