Загадочное происшествие в Стайлзе - Агата Кристи

– Настоящим – из Скотленд-Ярда? Или Шерлоком Холмсом?

– О, конечно, Шерлоком Холмсом! В самом деле меня этоужасно привлекает. Однажды в Бельгии я встретил известного детектива, и онсовершенно увлек меня. Это был замечательный человек. Обычно он говорил, чтохорошая работа детектива заключается всего лишь в методе. Я взял его систему заоснову, хотя, разумеется, пошел несколько дальше. Он был странным человеком:небольшого роста, внешне настоящий денди и необыкновенно умен.

– Мне самой нравятся хорошие детективныеистории, – заметила мисс Ховард. – Хотя пишут много всякой чепухи.Преступник всегда обнаруживается в последней главе. Все ошеломлены! А по-моему,настоящий преступник виден сразу.

– Есть огромное количество нераскрытыхпреступлений, – возразил я.

– Я не имею в виду полицию. Я говорю о людях, которыеоказались замешаны в преступлении. О семье. Их не проведешь и не одурачишь!Они-то будут знать!

Меня позабавило такое замечание мисс Ховард.

– Значит, вы полагаете, что если бы среди ваших друзейсовершилось преступление, скажем убийство, то можно было бы тут же назватьубийцу?

– Разумеется! Конечно, я не могла бы доказать это свореюристов, но уверена, точно знала бы, кто преступник. Я почувствовала бы егокончиками пальцев, стоило бы ему лишь ко мне приблизиться.

– Это могла бы оказаться и «она», – заметил я.

– Могла бы. Но убийство – это насилие. У меня онобольше ассоциируется с мужчиной.

– Однако не в случае с отравлением. – Четкий,чистый голос миссис Кавендиш заставил меня вздрогнуть. – Только вчерадоктор Бауэрштейн говорил мне, что из-за незнания представителями медицинскойпрофессии редких ядов существует, вероятно, бессчетное количество нераскрытыхпреступлений.

– Что с вами, Мэри? Какая отвратительная тема дляразговора! – воскликнула миссис Инглторп. – Меня прямо дрожьпробирает.

Молодая девушка в форме VAD[4] легкопробежала через лужайку.

– Ты что-то сегодня поздно, Цинтия! Это мистер Гастингс– мисс Мёрдок.

Цинтия Мёрдок была юным созданием, полным жизни и энергии.Она сбросила свою маленькую форменную шапочку VAD, и меня сразу захватиликрасота вьющихся каштановых волос и белизна маленькой ручки, которую онапротянула за чашкой чаю. С темными глазами и ресницами она была бы красавицей.

Девушка уселась прямо на землю рядом с Джоном, и я протянулей тарелку с сандвичами. Она улыбнулась:

– Садитесь здесь, на траве! Это намного приятнее.

Я послушно опустился около нее:

– Вы работаете в Тэдминстере, не так ли?

Цинтия кивнула:

– Видно, за мои грехи.

– Значит, вас там изводят? – улыбаясь, спросил я.

– Хотела бы я посмотреть, как это у нихполучится! – воскликнула Цинтия с вызовом.

– У меня есть кузина, которая работает вгоспитале, – заметил я. – Она в ужасе от медсестер.

– Меня это не удивляет. Они такие и есть, мистерГастингс. Именно такие! Вы даже представить себе не можете. Но я – славаНебесам! – работаю в больничной аптеке.

– Сколько же людей вы отправили на тот свет? –спросил я, улыбаясь.

– О! Сотни! – ответила она, тоже улыбнувшись.

– Цинтия! – громко позвала миссис Инглторп. –Как ты думаешь, ты смогла бы написать для меня несколько записок?

– Конечно, тетя Эмили!

Цинтия быстро встала, и что-то в ее манере напомнило мне озависимом положении девушки – как бы ни была добра миссис Инглторп, она,видимо, никогда не дает ей забыть об этом.

Затем миссис Инглторп обратилась ко мне:

– Джон покажет вам вашу комнату, мистер Гастингс. Ужинв половине восьмого. Мы вот уже некоторое время как отказались от позднегообеда. Леди Тэдминстер, жена нашего члена парламента (между прочим, она быладочерью последнего лорда Эбботсбёри), сделала то же самое. Она согласна сомной, что следует подать пример экономии. У нас хозяйство военного времени.Ничто не пропадает: каждый клочок использованной бумаги укладывается в мешки и отсылается.

Я выразил восхищение, и Джон повел меня в дом. Широкаялестница, раздваиваясь, вела в правое и левое крыло дома. Моя комнатанаходилась в левом крыле и выходила окнами в сад.

Джон оставил меня, и через несколько минут я увидел из окна,как он медленно шел по траве, взявшись за руки с Цинтией Мёрдок. И в тот жемомент услышал, как миссис Инглторп нетерпеливо позвала: «Цинтия!» Девушкавздрогнула и побежала в дом. В это время из тени дерева вышел мужчина имедленно пошел в том же направлении. На вид ему было лет сорок. Смуглый, счисто выбритым меланхолическим лицом. Похоже, им владели какие-то сильныеэмоции. Проходя мимо дома, он глянул вверх, на мое окно, и я узнал его, хотя запятнадцать лет он очень изменился. Это был Лоуренс, младший брат ДжонаКавендиша. Меня удивило, что могло вызвать такое выражение на его лице.

Потом я выбросил эту мысль из головы и вернулся кразмышлениям о своих собственных делах.

Вечер прошел довольно приятно, а ночью мне сниласьзагадочная Мэри Кавендиш.

Следующий день выдался солнечным, ярким, и я был полончудесных ожиданий.

Я не видел миссис Кавендиш до ленча, во время которого онапредложила мне отправиться на прогулку. Мы чудесно провели время, бродя полесу, и вернулись в дом около пяти часов.

Как только мы вошли в большой холл, Джон сразу потащил насобоих в курительную комнату. По его лицу я понял, что произошло нечто неладное.Мы последовали за ним, и он закрыл за нами дверь.

– Послушай, Мэри, – нетерпеливо произнесДжон, – произошло черт знает что!.. Эви поскандалила с Алфредом Инглторпоми теперь уходит.

– Эви? Уходит?

Джон мрачно кивнул:

– Да. Видишь ли, она пошла к матери и… О-о! Вот и самаЭви.

Вошла мисс Ховард. Губы ее были сурово сжаты; в рукахона несла небольшой чемодан. Эви выглядела возбужденной, решительной и готовойзащищаться.

– Во всяком случае, я сказала все, что думала! –взорвалась она при виде нас.

– Моя дорогая Эвлин! – воскликнула миссисКавендиш. – Этого не может быть!

Мисс Ховард мрачно кивнула:

– Это правда. Боюсь, я наговорила Эмили таких вещей,что она их не забудет и скоро не простит. Неважно, если мои слова не оченьглубоко запали. С нее как с гуся вода! Только я сказала ей прямо: «Вы стараяженщина, Эмили, а уж недаром говорится: нет большего дурака, чем старый дурак!Ведь Алфред моложе вас на целых двадцать лет, так что не обманывайте себя,почему он на вас женился. Деньги! Так что не допускайте, чтобы у него быломного денег! У фермера Рэйкса очень хорошенькая молодая жена. Вы бы спросили увашего Алфреда, сколько времени он там проводит». Она очень рассердилась.Понятное дело! А я добавила: «Нравится вам это или нет, только я васпредупреждаю: этот тип скорее убьет вас в вашей же кровати, чем посмотрит навас! Он мерзавец! Можете мне говорить все, что хотите, но запомните мои слова:он негодяй и мерзавец!»