О чем молчали звезды - Фаниль Галеев

– Э, брат, да ты никак крепко башкой оземь ударился!

Лейтенант, чуть подтолкнув локотком майора, с укором посмотрел на него:

– Вы уж не очень-то, товарищ майор! Видите, коллега ещё не совсем в себе…

– Ладно! – довольно потёр руки майор. – В себе, не в себе, а ворюг мы цапнули. Участкового нашли. Дело, как говорится, в шляпе. Давайте все в машину!

А за твоей зашибленной каракатицей мы потом трактор с тележкой пошлём. Да, а где же наша Диана? – Он по-свойски подмигнул участковому. – Мы тут на всякий случай служебную собаку с собой прихватили. Бегает где-то здесь, шельма!

Услышав голос хозяина и произнесённое в её адрес нелестное словечко, из-за кустов выскочила огромная немецкая овчарка. Шерсть на ней была вздыблена и будто бы даже чуть светилась в полумраке. Сжимая что-то в зубах и жалобно скуля, она подбежала к майору и, приподняв морду, послушно улеглась перед ним на лапы.

Майор нагнулся.

– Хе, что это ты принесла, дорогуша? Уж не букет ли цветов? Ну и ну! Ты что, сама их собирала в лесу?

Довольный своей шуткой майор зычно засмеялся.

Молоденький лейтенант и на сей раз не поддержал его шутливого тона.

– Кто бы ни собирал, – сказал он серьёзно, не по чину строго, – а полагается этот букет нашему участковому. Хоть сам и пострадал, а вывел нас на след преступников…

Недоумённо пожав плечами, майор вынул букет из пасти собаки и протянул его Закирову.

Молча взяв букет, участковый вздрогнул, ощутив какой-то резкий толчок и разлившееся по телу хорошо знакомое ему тепло. Перед его глазами промелькнули лесная поляна, играющий цветами радуги огромный диск, направляющиеся к нему две фигуры и одна… стоящая чуть в стороне в растерянности и нерешительности.

«Собрала себе букет земных цветов на прощанье и обронила где-то по дороге…» – с нежным сочувствием подумал он.

Нет, он всё ещё не мог поверить в случившееся и устало, вымученно закрыл глаза.

– Ну, будет тебе хандрить! – уже снисходительно, без тени иронии сказал майор, положив руку ему на плечо. – Поехали! Видишь, сержант наш совсем заскучал!

Уазик, оставив позади лес, выехал на открытое поле, по которому ещё недавно, преследуя преступников, лихо мчался на своём мотоцикле участковый.

Сам Закиров сейчас почему-то не хотел думать об этой погоне. И вообще в данный момент он не хотел вспоминать о своей работе.

Перед его глазами всё ещё стоял образ той таинственной и пленительной женщины, столь дивным образом представшей перед ним; ему хотелось созерцать и созерцать, хотя бы мысленно, её глаза, волосы, улыбку, которые он не сможет забыть никогда, до конца своей жизни.

– Вот паразиты! – опять воспрянул майор, сидевший впереди, рядом с водителем и доселе молча смотревший в окно. – Мало того, что магазин грабанули, тебя вместе с мотоциклом под откос пустили, так ещё коготки пытались нам показать, когда мы их брали. Сержант наш – молодец! Настоящий каратист! Быстро загнул им салазки!

В ответ на эти слова сержант довольно крякнул.

– А кто вам сообщил, что они в Волчьей лощине? – рассеянно, будто сквозь сон, спросил участковый, понимая, что одним молчанием от майора не отделаешься.

– Ну ты даёшь! – сказал майор, повернувшись к нему и посмотрев с недоумевающей улыбкой на лейтенанта. – Сам же сообщил и не помнит? Ну, брат…

– Как же я мог сообщить, если сразу пустился в погоню и у меня под рукой не было ни рации, ни телефона? – возразил участковый, уже раскаиваясь, что откликнулся на реплику майора.

– Ну, а это что? – Майор вытащил из кармана магнитную кассету и назидательно потряс ею перед участковым. – Я взял её из дежурной части перед самым выездом. Думал, может, пригодится. Тут, брат мой, всё записано! Вот, послушай, если хочешь!

Майор сунул кассету в кассетницу автомобильного магнитофона и, нажав кнопку, самодовольно откинулся на спинку сиденья.

Сначала послышался шум, треск, какие-то невнятные голоса, звуки. Затем после паузы раздался резкий телефонный звонок, и низкий басистый голос пожилого мужчины заученно произнёс:

– Дежурный по райотделу капитан милиции Камалиев слушает!

А в ответ вдруг звучит до боли знакомое:

– Я – участковый инспектор Закиров… Участковый инспектор Закиров. Ограблен магазин на улице Нагорной… Преступники скрылись в Волчьей лощине…

Майор выключил магнитофон и, снова повернувшись, с вопрошающим видом уставился на Закирова.

– Ну, что теперь скажешь?

Участковый инспектор молчал.

Да, это был его голос. Это были его слова, которые он говорил там, в лесу, во время своего необычного диалога с незнакомкой.

– Отвезите меня домой. Устал я, – обронил он.

Забыв даже попрощаться, Закиров вышел из машины.

В руке у него был букет ещё не потерявших свежести цветов.

Подойдя к воротам своего дома, он остановился, поднял голову и с тлеющей в сердце надеждой посмотрел в подёрнутую предрассветной синевой высь неба. Там были звёзды. Одни лишь звёзды…

Хайрутдинов посмотрел на часы. До прибытия гостей оставалось полчаса.

Райпрокурор подготовил к встрече необходимые документы, материалы, распорядился насчёт обеда, транспорта, гостиницы, словом, сделал всё, чтобы облегчить и ускорить предстоящее разбирательство. Да, именно разбирательство, иного слова не подберёшь.

Поступившая из прокуратуры СССР в прокуратуру республики жалоба по делу, которым Хайрутдинов и его подчинённые занимались уже более двух лет, была, по-видимому, последней каплей в чаше терпения потерпевшей и потому не сулила местным сыщикам ничего хорошего, кроме трёпки от начальства. Тем более что подобные жалобы поступали в органы прокуратуры и раньше, и писались они не каким-то там отпетым кляузником, а уважаемой в районе сельской учительницей, женой бывшего участкового инспектора милиции, тоже, впрочем, человека весьма порядочного и уважаемого.

Ах, участковый, участковый…

Тяжело вздохнув, Хайрутдинов извлёк из лежащей перед ним папки чёрно-белую фотографию, с которой, чуть улыбаясь тонкими губами, смотрел широколобый, большеглазый молодой человек в форме старшего лейтенанта милиции, и, аккуратно прислонив её к бортику настольного календаря, задумчиво облокотился на боковину кресла.

Сколько раз он, оставаясь после работы, усталый, потерявший всякую надежду на успех, сидел здесь, в своём кабинете, наедине с этой фотографией, простенькой на вид, но загадочной, как портрет Моны Лизы, мысленно ведя диалог с самим собой и с тем, кто исчез так неожиданно, не оставив после себя ни малейшего следа. Но тщетно. Пропавший без вести участковый так же, как и леонардовская красавица, лишь загадочно улыбался и никак не хотел выдавать своей тайны.