Сложение сил - Владимир Мясоедов

— Твою… — Большая и тяжелая туша, покрытая черной шерстью, взвилась в высоком прыжке, чтобы обрушиться на человека, едва-едва успевшего прикрыть руками своего горло. Когда боль от глубоко впившихся в запястье волчьих клыков дошла до мозга Олега, то чародей не смог удержаться от ругани. Но и полностью закончить свою фразу он тоже не смог. Чертов санитар леса одновременно принялся полосовать свою жертву когтями на задних лапах и сжимая зубы до хруста попавших меж них костей принялся мотать лобастой башкой из стороны в сторону, разрывая плоть двуногой добычи. — Ааа!

С трудом сумев хотя бы частично пересилить боль, чародей схватился второй рукой за морду терзающего зверя, своей массой заставляющего человека клониться к земле. А после напряг свой дар и потянул к своим пальцам жидкость. Ту, которая находилась внутри животного. Кровь. Впрочем, если бы прямо ему в ладонь притекло содержимое глаз волка, то данный вариант волшебника бы тоже очень даже устроил. Взвизгнув абсолютно по-собачьи, животное наконец-то расцепило свои зубы и скатилось с чародея, отбежав от него на десяток метров. Возможно, оно желало бы убраться и дальше, однако форсировать высокую и гладкую стену арены без крыльев нечего было даже и пытаться.

— Чтоб тебя инсульт хватил, урод блохастый, — процедил Олег, глубоко дыша в попытке унять агонию. Рука нестерпимо пылала болью, на её фоне глубокие царапины, оставленные когтями на неприкрытом даже рубашкой животе и груди, почти не ощущались, хотя в иной ситуации каждая из них по отдельности заставила бы молодого мужчины испустить как минимум одно ругательство и сотворить заклятие исцеления. Увы, зверь его то ли пожелание то ли проклятие, нагло проигнорировал, испустив в ответ злобное негодующее рычание. Видимо передышки в несколько секунд хватило ему, чтобы слегка оправиться от испуга и боли, вызванных близким знакомством с магией. Сквозь правую часть его морды на песок арены довольно активно капала кровь, по воле чародея прорвавшая кожу и рванувшая наружу. Однако сразу было понятно: такая рана животное не убьет, во всяком случае, быстро. Данный конкретный санитар леса своими размерами хорошему такому пони уступал совсем незначительно и весил килограмм девяносто, если не все сто! — Только попробуй, подойди ко мне тварь! Я тебя как рыбешку выпотрошу!

Грозные слова Олега не сильно расходились с делом. Воздух вокруг его раненной руки подернулся бледной дымкой, распространяющей вокруг себя даже не морозную свежесть, а полноценную арктическую холодрыгу. Слой льда, намерзший прямо на человеческой плоти, останови кровотечение и оставил конечность закованной в подобие боевой перчатки, ощетинившейся во все стороны иглами сосулек. Во второй же ладони чародея принялась скапливаться вода, которая не растекалась каплями в разные стороны, а сливалась в единый поток, потихоньку образующий нечто вроде треххвостой плети. Драться с животным голыми руками Олег не собирался, тем более вместо правой кисти у него теперь была одна большая рана, в которой кое-где можно было заметить открытую кость. Зубы волка обладали прямо какой-то сверхъественной способностью стесывать плоть и чародей был готов поклясться — санитары леса его родного мира такого не умеют. И в размерах они заметно меньше. Увы, фауна данного измерения то ли изрядного мутировала вследствие огромного количества магии в окружающей среде, то ли в ходе эволюционной гонки приспособилась к тому, чтобы на равных конкурировать с волшебными созданиями и расплодившимися плодами эксперементов древних колдунов.

Волк каким-то образом понял, что если он оставит чародея в покое, ограничиваясь сугубо демонстрацией своих внушительных клыков и грозным рычанием, то станет только хуже. А потому словно черная молния вновь метнулся в горло человеку, взмывая в воздух на высоту трех собственных ростов и устраивая едва ли не пикирующую атаку. И даже хлестанувшая его поперек итак окровавленной морды водяная плеть, содравшая изрядный шмат косматой шкуры, не смогла его остановить. Однако теперь волшебник был уже чуть лучше подготовлен к подобному маневру со стороны своего соперника, а потому вместо того, чтобы безропотно принять на грудь живой снаряд сумел чуть отступить в сторону, нанося встречный удар травмированной конечностью. Оскаленные зубы зверя и шипастая ледяная перчатка встретились друг с другом на огромной скорости, и в разные стороны полетели как обломки намороженных магией сосулек, так и желтоватые длинные клыки, вполне годящие на роль наконечников для стрел. Оба противника синхронно вздрогнули от боли, но прекращать схватку даже и не подумали. Шлепнувшийся на все четыре лапы зверь вцепился своей пастью в живот человека, намереваясь выпустить ему кишки. Правда, добиться успеха ему было не суждено. Должно быть, хищник очень удивился, когда сразу же за слоем кожи наткнулся на несколько мягких лишь по меркам металлов и вшитых прямо в плоть золотых пластин, но как-то отреагировать на это он уже не успел. Изогнувшийся подобно хвосту скорпиона поток воды окатил его ухо, а после не скатился по шерсти, а влился внутрь, прорвал барабанную перепонку и углубился дальше. Прямо в нежный и уязвимый мозг, оказавшийся мгновенно разорванным под натиском стихии, покорной воле чародея.

— Я точно сошел с ума, — обреченно простонал чародей, роняя трясущееся в агонии тело животного и без сил падая прямо на песок. Его буквально трясло от боли и чувства, которое как ранее казалось Олегу осталось лишь в прошлом. Магического истощения. Сотворение всего нескольких заклятий, причем с трудом дотягивающих до второго ранга, выпило из волшебника абсолютно все силы. — Рехнулся…Целиком и полностью! Мой разум поразился в какое-то безумие…

— Безумие — это то, что ты за жалких четыре недели освоил ту магию, над которой я билась двенадцать лет! — Раздался громкий и полный неподдельного возмущения женский выкрик со зрительных трибун. Задрав голову вверх, чародей обнаружил свою рыжеволосую любовницу, с сердитым видом упершую руки в боки, громко сопевшую и надувшуюся, как обиженный хомячок…Однако тот кто рискнул бы её сейчас погладить рисковал лишиться конечности, ибо расстроенный оборотень на волне эмоций могла мгновенно превратиться из хрупкой милой девушки в могучее косматое чудовище и чего-нибудь жалельщику откусить. Валявшийся на песке волк, по телу которого пробегали последние судороги агонии, по сравнению с Доброславой был не более чем щенком, у которого только-только прорезались молочные зубки. — Даже больше! Пусть я сейчас тренируюсь куда меньше, чем в детстве, но нет-нет, да и возьмусь за упражнения!

— Просто у Олега талант, — на арену медленно опустился настоящий ангел, светловолосый и голубоглазый, что завис в паре сантиметров от окровавленного песка, чтобы не запачкать им свои черные стальные сапожки, покрытые серебряными шипами. Однако лучшим доказательством того, что супруга чародея без сомнения имела какое-то отношение к воплощениям Добра, про которых волшебник много слышал, но почему-то ни разу еще не видел, являлся не её облик, а сжимаемая в руке кисть, уже блестящая от нанесенного на неё мощного алхимического анастетика. И баночка со всей той же обезболивающей мазью подмышкой.